Мышка-норушка. Прыжок в неизвестность.
Шрифт:
Мама грустно улыбнулась и тихо добавила:
– Рита! Дочка! Ты самое ценное, что у нас есть.
Глава 3
Шла вторая неделя с тех пор, как папу забрали на комбинат. Но чем ближе была дата выходного, тем больше меня охватывало странное волнение. Необъяснимое чувство тоски и унынья не покидали с тех пор, как он уехал. Просыпаясь, я всякий раз ждала того, что неминуемо должно случиться, хотя и не понимал чего. Да и мама день ото дня становилась всё более угрюмой, замкнутой, молчаливой. Её всё чаще вызывали между сменами в госпиталь. Возвращаясь с работы, она долго хлопала дверцами шкафов
Чтобы как-то справиться с нарастающим чувством тревоги, я целыми днями пропадала в библиотеке. Книги, которые по рассказам бабушки достались им с дедом от родителей, раздобытые по случаю ими самими и чудом сохранившиеся в период энергетической войны, помогали отвлечься.
Бабушка рассказывала, когда мама училась в школе, в последний день весны они собирали на маленьком журнальном столике стопки книг. На лето задавали читать большой список. За три месяца они уменьшались, и к началу учебного года столик пустел.
Нам на лето читать не задавали. Совсем. Бумажных книг вообще не было в школьной библиотеке. Да и учителя не приветствовали любознательность и всё время повторяли:
– В учебниках есть всё, что вам нужно для того, чтобы сдать итоговые зачёты. Только то, что одобрено образовательной программой пригодится вам в жизни. Всё остальное бесполезная трата времени и сил учащихся.
Мне как-то даже пригрозили переводом в общий класс, если я и дальше в домашних условиях буду пользоваться «запрещённой» литературой.
Запрещённой! Как можно запрещать Пушкина, Достоевского, Толстова? Как можно запретить читать? Запретить стремиться к познанию? Я этого никогда не понимала и потому читала. Много. Запоем. Всё, что в своё время бабушка давала маме. Благо списки заданной литературы она каким-то образом умудрилась сохранить. И чем больше я читала, тем больше вопросов к учителям у меня возникало.
Однажды маму вызвали в школу, чтобы отчитать за недосмотр. На уроке истории я в очередной раз поспорила с учителем о том, что он неверно трактует события прошлого. Директор долго выслушивал мои доводы. Его лицо становилось всё более мрачным и отстранённым. А когда я закончила, он повернулся к маме и бесцветным голосом произнёс:
– Яна Игоревна! Я понимаю, работа в госпитале занимает всё время и на дочь его совсем не остаётся. Но хочу предупредить: это наш первый и последний разговор. Если вы не примите меры, я переведу Маргариту в общий класс. И тогда, при всём моём уважении к вам и Юрию Матвеевичу… При всём добром отношении ко всей вашей семье, о дальнейших перспективах для дочери можете забыть. Для ученицы общего класса я просто не смогу подписать положительную характеристику и рекомендовать в учебное заведение, куда мы планировали направить Маргариту после окончания школы. Надеюсь, вы меня понимаете?
Выйдя из административного корпуса, мама молча пошла к воротам. Я ждала, что меня будут ругать. Но… Она быстро шагала впереди, почти бежала, словно старалась поскорее убраться со школьного двора.
Когда после начальной школы нас пригласили на тестирование, чтобы распределить по классам, я недобрала трёх баллов для поступления в профильный гуманитарный. Надежда учиться у преподавателя-человека в числе избранных 25–30 учеников растаяла, как дымка поутру над рекой. Впереди ждали занятия с искусственным интеллектом в помещении на 150 школьников, больше похожем на спортзал с электронными досками-дисплеями, развешенными по стенам, да неопределённые перспективы по окончании школы.
Но на следующий день меня и ещё нескольких ребят пригласили на дополнительный тест. Удивительно, в этот раз я набрала максимальное количество баллов и теперь могла выбирать, где учиться. И не только в физико-математическом, лингвистическом, технологическом или гуманитарном классе. С дополнительными баллами я могла выбрать любой из профильных, даже тот, где обучали будущих управленцев – детей чиновников, военных и прочей элиты.
И всё же я выбрала гуманитарный. В его программе истории, риторики и прочих дисциплин было в разы больше, чем во всех остальных. К моему счастью, нас оказалось только 20 учеников. Это радовало, ведь в малочисленном классе учитель может уделить внимание каждому, ответить на все вопросы и разъяснить, если кому-то что-то будет непонятно.
О том, как будут проходить занятия у моих бывших одноклассников по начальной школе, зачисленных в общие классы, я старалась не думать. Ясно было одно: учиться там будет очень тяжело. Кому задать вопрос, если не понял урок? Бездушной машине? Так, она не ответит. Спросить учеников профильных классов? Мы в другом корпусе, соединённом с основным узким коридором и столовой, куда, к слову, ученикам общих классов вход строжайше запрещён. Не у кого спросить! Не от кого ждать совета или помощь! Учебников и тех нет. Что успел записать, пока электронный голос объяснял материал, то и твоё. Перспективы продолжить учёбу – нет! Надежды на хорошую работу – нет! Да и будущего у выпускников общих классов фактически тоже нет! Что им светит? Тяжёлая, изнурительная, чёрная работа…
Но и в профильных классах были свои жёсткие нормы. Нам запретили пользоваться дополнительными материалами сверх школьной программы. Разрешены лишь учебники и пособия, выданные перед началом учебного года. За неподчинение – перевод в общий класс без права возврата.
Лишиться перспектив на будущее не хотелось, хотя я быстро осознала, что учиться по таким книгам и правилам мне неинтересно.
А правила были жёсткие! Сначала изменили график тестирования. Трижды. Мы сдавали зачёты по всем предметам два раза в год. Потом каждые два месяца. Затем раз в месяц и, наконец, раз в неделю. Для учеников профильных классов не сдать зачёты три раза подряд по одному предмету означало безоговорочный перевод в общий класс. Этого все очень боялись и потому учились со всей прилежностью. А вот для общих классов придумали интересную привилегию: сдал зачёты – неделю можешь посещать столовую. Это был роскошный подарок, ведь в общих классах учились дети рабочих. Оказаться в одном месте с детьми интеллигенции для них было заветной мечтой. Можно попытаться договориться о дополнительных занятиях и бесплатно пообедать, позволив семьям немного сэкономить продукты.
Учеников профильных классов не радовало присутствие в столовой «черни». Особенно громко возмущались управленцы. Когда однажды в столовой появился первый «чужак», его чуть было не побили. Спас директор.
– Прошу запомнить всех! Особенно «управленцев». Больше повторять не буду! Препятствие нахождению в столовой учеников общих классов, верный путь стать их одноклассником. Догадываетесь, какие перспективы вас там ждут?
– Наши родители не позволят перевести нас в класс для «черни»! – завопили «управленцы» и громче всех Алёна и Тарас Подопригора, дети одного из городских чиновников.