Шрифт:
1.
В эту серую слизь дорог марта с его вечным гриппом и красно-опухшим носом, не было никакого желания выходить, даже когда в моем холодильнике остался последний полузасохший кусок сыра, покрытый белесым налетом. Лень моя не знала никаких границ и поводов, чтобы заняться хотя бы домашними делами. Все, на что меня хватило — это доползти до ванной и принять утренний душ.
Ну и еще, конечно, кофе… Куда без него.
Плюхнувшись на диван, автоматически перелистывала каналы одной рукой, второй набирала номер соседнего с домом ресторанчика, где готовили отменное
Что за глупая, никчемная жизнь? Нет ни семьи, ни работы…
Взгляд привычно скользнул по стене. Разбитая, но склеенная «моментом» рамка. Зачем? Почему бы не купить новую? Сложно ответить, но, возможно, так оно роднее.
На фотографии вся наша небольшая, но дружная семья. Мама в голубом вечернем платье, папа в костюме, кои он терпеть не мог и надевал лишь на торжественные случаи. И я, счастливая и нарядная — единственная, оставшаяся в живых из этой семьи.
Так что — семьи нет. И смысла в жизни тоже нет.
Как ни странно, желание что-то менять отсутствует напрочь. Хоть бы рукоделием что ли заняться… Макраме там, или вязание… На секунду представив себя со спицами, покачала головой. Нет… Рукоделие никогда не было моей сильной стороной и вместо успокоения приносило лишь раздражение.
А может, ну их всех и вся к черту? Мне уже скоро двадцать пять, может стоит родить ребеночка для себя, благо деньги есть на весьма безбедное существование.
Будет мне занятие…
Здоровое питание, йога, роддом, поликлиники, сопли и крики, ночные бдения… А? Ну здорово же…
Я неожиданно так увлеклась этой идеей, представляя себя, растолстевшую, но счастливую с детской коляской в соседнем парке, что даже немного удивилась таким мыслям.
Стоп! Я же давно все решила…
Буду и дальше влачить свое жалкое существование в полном одиночестве, ровно до тех пор, пока не околею от атрофии всех органов, или разрыва заледеневшего сердца в своей неуютной квартирке. И никто даже не обглодает мой хладный труп, ибо ни кошек, ни собак дома не держу, ввиду моей нелюбви к этим хвостатым.
Хотя, это определенно к лучшему. Все-таки девушка я симпатичная, и хотелось бы достойно отойти в мир иной. Может, кто-то, кроме могильщиков, подойдет к моему гробу и пожалеет меня, такую красавицу, и даже уронит одинокую скупую слезу…
От представленной картины я сама чуть было не заплакала, жалея себя и свою будущую кончину. Хорошо, что длилось это недолго. Ровно до того момента, когда раздался звонок в дверь, возвещающий о прибытии курьера из ресторана. Я, конечно же, точно знала, что это он, потому как за последние полтора года в эту дверь не звонил никто, кроме того самого курьера. Да еще изредка Петра, компаньона по фирме, и еще реже — Максима, моего бывшего жениха, а ныне как-бы друга. Но это бывало изредка и всегда по предварительному звонку.
2.
— Екатерина Андреевна, не могли бы вы подъехать сегодня в отдел? — звонок следователя, ведущего дело о гибели моих родителей, застал на пороге квартиры в тот момент, когда я все же решилась сходить за продуктами в ближайший супермаркет.
— А
— Ну понимаете, появились новые обстоятельства в деле… В общем, это не телефонный разговор.
— Хорошо, я поняла. Через полчаса подъеду, нормально? — в магазин можно и позже заехать. Сейчас гораздо важнее узнать, что же за новые обстоятельства могли появиться у следствия спустя столько времени.
Вскоре я уже входила в знакомый до боли кабинет с обшарпанными стенами и дырявым, будто мышами погрызенным, линолеумом. Не изменилось ровным счетом ничего с моего последнего посещения, кроме разве что пейзажа за окном. Тогда — голые заснеженные ветви рябины и серое небо, сейчас — пушистые зеленые ветки тычутся в приоткрытую форточку душного, наполненного солнечным светом кабинета. Конец лета, но погода пока еще радует горожан теплыми денечками, позволяющими вдоволь насладиться поздними сумерками и безоблачным небом.
Игорь Викторович, вполне себе упитанный розовощекий мужчина без определенного возраста, склонился над бумагами, то ли заполняя очередной отчет, то ли от скуки рисуя каких-нибудь чертиков. По крайней мере, когда я после стука вошла в кабинет, папка была срочно захлопнута и убрана в стол.
— Катерина Андреевна, вы же понимаете, что я не просто так вас вызвал. Дело в том, что к нам поступили сведения, будто-бы машина ваших родителей все-таки была повреждена. Вернее, мы и раньше это знали, но за неимением подозреваемых… В общем, вы понимаете…
— Да, — довольно резко ответила я, — понимаю. Что-то изменилось с тех пор?
— Изменилось. Один наш информатор выяснил… Хм… В общем, признался ему в совместной пьянке один человек, что пару лет назад отправил на тот свет известного в городе предпринимателя, — Мелехин вдруг запнулся и поспешно произнес, — Извините.
— Переживу. Дальше что? Нашли заказчика? Я же понимаю, что этот самый человек — всего лишь исполнитель и далеко не главный в этом деле?
— Да… Все верно. Вот в этом вся закавыка. Заказчик хорошо спрятал концы в воду… Заказ делал через интернет, деньги оставлял в банковской ячейке. Если бы мы вышли на исполнителя сразу, то, вероятнее всего, по горячим следам нам удалось бы что-то обнаружить. А сейчас… Боюсь, что это невозможно… Полтора года назад мы уже проверяли всех заинтересованных в убийстве вашего отца людей. Но ничего не нашли. Главным подозреваемым был Кубышкин Петр Иванович, компаньон вашего отца по бизнесу, если вы помните. Его проверяли. На допросах он так и не раскололся. И оснований подозревать его дальше не было.
— Да, я помню. И что вы хотите от меня? — я лениво ковыряла носком туфли дырку в полу.
— Я хочу, чтобы вы еще раз подумали и вспомнили, кому мог все-таки помешать ваш отец? Враги, родственники, может еще какие-то компаньоны, кроме Петра Ивановича?
— Я уже сказала вам все, что знала. Но хорошо, я подумаю…
— Надеюсь на вашу память. Вот мой телефон, на случай если вы потеряли. Позвоните, если что-то вспомните.
— Да… Конечно, — я встала и направилась к двери, — Держите меня в курсе.