Все ангелы делают это

Я всегда любила осень. Желтые листья, шуршащие под ногами, и темное небо над головой. Промозглый ветер, пробирающийся в рукава и ворот пальто – пронзающий до самых косточек. И горячий чай. С медом или малиновым вареньем. Лучше всего, конечно, с имбирем.

Любила, сидя на подоконнике, смотреть, как бегут, спасаясь от дождя, неудачливые прохожие. И каждый раз, как в первый, удивлялась отсутствию у них зонтов.

Осень. Мягкий плед, уютно согревающий в своих пушистых объятиях, медленно клонит в сон. И становится так легко, так просто на душе, как будто ничего не происходит,

не случается вокруг. Есть только я и чай, плед и кучка промокших воробьев за окном. Почему-то именно осенью мне больше всего хочется быть. Да, именно быть. Жить я не умею. Разучилась. Разучилась…

Как, когда это произошло? Может тогда, когда я перестала контролировать свои способности? Или тогда, когда увидела первую жертву своего провала? А может много-много раньше? А ведь когда-то я была счастлива.

Я – та, кого принято называть Видящей. Я пришла на Землю из Верхнего мира, чтобы пополнить ряды Светлых в борьбе с Темными из Нижнего мира. Здесь, в этом мире у каждого своя функция. Моя работа – следить за детьми. Следить, чтобы с ними ничего не произошло. Я одна из многих Видящих, но единственная, у кого дети никогда не гибли. За два года, что нахожусь здесь, в этом городе, несчастные случаи с детьми прекратились вовсе. Но бывают катастрофы, где даже я бессильна. Вещи, в которые я не имею права вмешиваться. Аварии, падения самолетов, взрывы… все, что касается массовых разрушений и катастроф. Я не умею воскрешать или реанимировать, но могу предотвращать.

За шаг.

За миг ДО.

Самые трудные – подростки. Еще не взрослые, но уже не дети, неприкаянные души. Любое поражение для них – равно смерти. И вот когда один из них уже готов сделать этот шаг – я останавливаю его. Я не знаю, о чем они думают, когда видят перед собой невесть откуда взявшуюся девушку, но что-то всегда происходит в их головах и душах. Что-то, что не дает организму убивать себя вновь.

Сейчас я – Видящая из Верхнего мира. А когда-то была обычной земной девчонкой. Девчонкой, что в белом платье и фате шла навстречу своему счастью, своему любимому. И сердце выскакивало из груди. Когда-то, когда всему миру хотелось кричать о своей любви. Тогда, когда он нес меня на руках в наш новый, пахнущий свежими лаком и краской дом. Когда он клялся в вечной любви, обещая беречь наш с ним мир до конца своих дней. Когда нежно целовал в ушко и шептал всякие глупости, отчего мурашки бежали по всему телу, и я краснела до кончиков ногтей. Сейчас все это казалось нелепым и смешным. И горьким одновременно.

Я ушла от мужа, когда узнала, что он натворил. Несмотря на все те годы и мгновения, что мы были вместе. Несмотря на то, сколько всего пережили вместе.

Здесь, на Земле, в Срединном мире, мы были счастливы пять долгих лет. Мне было пятнадцать, когда Кирилл встретил меня в стенах школы. Он заканчивал одиннадцатый класс и был самым крутым парнем в школе. Конечно же я не устояла под его напором. От его ухаживаний кружилась голова. Через три года мы поженились. Через пять погибли. Исчезли с Земли.

Кирилл не справился с управлением на скользкой дороге, машина влетела в столб. Он умер мгновенно, а я еще немного потрепыхалась в реанимации, но все-таки отправилась за ним следом, уверенная, что наши пути неразрывны.

Когда мир погас – наступила пустота. Пустота была вокруг меня,

но не во мне. Я ощущала себя, чувствовала, дышала. Я знала, что где-то есть Путь, нужно только найти его. Найдя Путь, я найду Кира. А потом появился Свет. Я шла на него, за ним. Долго-долго шла, пока не вышла к Кириллу и он спросил меня куда я пойду теперь. Конечно же ответила, что за ним, разве может быть по-другому?

Мы всегда были неразлучны. Я не дышала без него, не жила…

Он ответил, что может, но это он пойдет за мной.

И тогда мы взялись за руки и просто пошли вперед, на свет, льющийся из ниоткуда. И пришли в Белый город. Привратник записал наши имена и пригласил в наш новый мир. Мир, в котором я испытала все самые счастливые и несчастные моменты своей послежизни. Я служила во благо людей, обучая детской психологии новых Видящих. Там, на Земле я неплохо справлялась со своей работой и здесь мне это очень пригодилось. Кирилл занимался научными исследованиями поведения людей с целью предотвращения терроризма на Земле.

И всё было хорошо до тех пор, пока Кир, мой любимый Кир, мой нежный и ласковый Кир не стал Темным. Его изгнали в Нижний мир, без права на возврат. Я не ушла вслед. Не приняла его выбор. И никогда не приму. Лучше навсегда исчезнуть в Небытие, чем быть Темной.

Первое время я не жила, не хотела жить. Я никогда даже не подозревала, что можно умирать не единожды. Мне не повезло испытать это на себе.

Конечно, меня поддерживали друзья. Куратор, другие Видящие, Проводник…

И все же я никак не могла простить себя за то, что не заметила, не увидела этот переломный момент, когда все пошло не так. Не остановила его…

Я возненавидела Кира. За разбитые надежды и мечты. За боль одиночества и отчаяния. За его слабость и ничтожность. За все, что было и не было, но могло случиться в нашей одной на двоих судьбе.

Тогда какая-то часть моей души умерла с этими разбившимися надеждами и захлопнувшейся в счастье дверью. Я разучилась быть счастливой.

Вон, внизу, за окном девчонка. Такая же промокшая, как эти воробьи за стеклом, бежит, торопится. Может, на свидание? Какое свидание с такой прической?! А она торопится.

Дорога … Узкая, всего-то ничего пройти.

Постой, дождись же, когда светофор даст разрешающий сигнал. Куда ты спешишь?! Нет!

Почему я сразу не поняла, не почувствовала? Что не так? Я уже чувствую боль, чужую жгучую боль в своей голове и … Отчаяние. Чье? Мое или ее, той девчонки, что не дождалась зеленого света? Не успею.

Нет, подожди …

Подожди, пожалуйста, подожди. Совсем немного, и я буду рядом.

Визг тормозов, боль, крики толпы.

Я уже рядом, держись.

Закутанная в плед, в тапках бегу по лужам, не замечая холода, сырости. Мне нужно успеть, пожалуйста. Я должна, иначе зачем все это …

Не успела. Я. Не. Успела.

Толпа, окружившая ее, не дает мне протиснуться сквозь них, к ней, к ней одной. Она лежит ничком, на холодном асфальте. Руки в стороны, ноги изломаны, раскрытая сумочка, бесстыже вывалив на дорогу все содержимое, валяется рядом. Я наклоняюсь, переворачиваю. А вдруг? Вдруг она жива? Вдруг она будет жить? Пока жива, но взгляд, полный боли и страдания, тихо угасает. Я держу ее за руку.