Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин
Шрифт:
Не следует завладевать разговором, как вотчиной, из которой имеешь право выжить другого; напротив, следует стараться, чтобы каждый имел свой черед в разговоре, как и во всем остальном.
Нельзя любить ни того, кого ты боишься, ни того, кто тебя боится.
Ни один здравомыслящий человек не будет танцевать.
Очевидность умаляется доказательствами.
Если есть любовь на свете —
Женоненавистничество возникает из страха.
Надо судить человека, прежде чем полюбил его, ибо, полюбив, уже не судят.
Самое трудное в дружбе — быть вровень с тем, кто ниже тебя.
Наши слезы высыхают быстро, особенно если мы льем их над чужою бедой.
Чрезмерное наслаждение граничит с отвращением.
Об астрологии:
Неужели все погибшие в битве при Каннах родились под одной и той же звездой?
Право же, какую можно высказать еще нелепость, которая бы уже не была высказана кем-нибудь из философов!
Счастье следует просить у бога, мудрость — приобретать самому.
Никто не стар настолько, чтобы не рассчитывать прожить еще год.
Отсутствием того, чего не желаешь, не тяготишься.
Кто остался доволен, забывает, кто обижен, помнит.
Каждому человеку свойственно заблуждаться, упорствовать в заблуждениях свойственно только глупцу.
Старушки часто не едят по два-три дня — а отними на один день еду у атлета, и он с криком восплачется к Юпитеру Олимпийскому, которому служит, что он так больше не может. Велика сила привычки!
Наш народ, защищая своих союзников, покорил весь мир.
Никогда еще не было поэта, который ставил бы другого поэта выше себя.
Удивительно, как это жрецы-прорицатели, взглянув друг на друга, могут еще удерживаться от смеха.
Чего сами не знают, тому учат других.
Ни разу я не слыхал, чтобы кто-либо от старости позабыл, где закопал клад.
Цицерон после развода с женой ответил решительным отказом на уговоры жениться еще раз, заявив, что он не в состоянии равно заботиться и о жене и о философии.
Цицерон, увидя, что его зять Лентул, человек маленького роста, опоясан длинным мечом, сказал: «Кто привязал моего зятя к мечу?»
Однажды, когда Цицерон ужинал у Дамасиппа, тот, угощая его посредственным вином, сказал: «Выпей этого фалернского, ему сорок лет». «Право, — сказал Цицерон, — оно не по летам молодо».
Марку Антонию Цицерон не враг, а угрызение совести.
Ничтожнейший человек, стоящий то на той, то на другой стороне, не сохраняющий верности никому, наемный защитник в суде, человек, у которого нет ни одной неоскверненной части тела: язык лживый, руки загребущие, глотка бездонная, ноги беглеца.
Цицерон в погоне за остротами нередко впадал в шутовство.
Марк Цицерон ни в счастье не был спокоен, ни в несчастье — терпелив.
Журналист в самом худшем смысле слова.
Петр ЧААДАЕВ (1794–1856)
мыслитель и публицист
Помните ли, что было с вами в первый год вашей жизни? — Не помню, говорите вы. — Ну что же мудреного, что вы не помните, что было с вами прежде вашего рождения?
Есть умы столь лживые, что даже истина, высказанная ими, становится ложью.
Горе народу, если рабство не смогло его унизить, такой народ создан, чтобы быть рабом.
Говорят про Россию, что она не принадлежит ни к Европе, ни к Азии, что это особый мир. Пусть будет так. Но надо еще доказать, что человечество, помимо двух своих сторон, определяемых словами — Запад и Восток, обладает еще третьей стороной.
Надеяться на Бога есть единственный способ в него верить, и потому кто не молится, тот не верит.
Христианское бессмертие — это жизнь без смерти, совсем не так, как думают, жизнь после смерти.
Петр ЧАЙКОВСКИЙ (1840–1893)
композитор
С тех пор, как я начал писать, я поставил себе задачей быть в своем деле тем, чем были в этом деле величайшие музыкальные мастера: Моцарт, Бетховен, Шуберт, т. е. не то, чтобы быть столь же великими, как они, а быть так же как они сочинителями на манер сапожников, а не на манер бар, каковым был у нас Глинка, гения коего, впрочем, я и не думаю отрицать. Моцарт, Бетховен, Шуберт, Мендельсон, Шуман сочиняли свои бессмертные творения совершенно так, как сапожник шьет свои сапоги, т.е. изо дня в день и, по большей части, по заказу. В результате выходило нечто колоссальное. Будь Глинка сапожник, а не барин, у него вместо двух (правда, превосходных) опер было бы их написано пятнадцать, да в придачу к ним штук десять чудных симфоний.