Шрифт:
Annotation
Жорж Милославский не решился идти в издательство со своими стишками. Я ему помогу. Просто стихи. Без подбора по стилю, датам и темам.
Мысли в столбик
Живите быстрее, люди
Ночь на Садовой
Два феникса
1 января
Так бывает
Ворон и мальчик
Исповедь Деда Мороза
Завещание
Последний день
Про луну
Гамлет
Зачем?
Ночная смена
Реквием
К 23 февраля
Резиновая Зина
Зебра
Крымский мост
Певцам свободы
К 23 февраля — размышление
Быстрее, выше, сильнее
В поисках рифмы
Ноев экспресс
Нафига эта юность?
Былина
Семейные ценности
Глобалистическая бардовская
Золотая рыбка
Тульский кремль
Семьдесят грамм
В ожидании зимы
Быдло среди нас
Остров Крым
Главная цель
Так не бывает никогда
Я лежу на асфальте
Попутчики
Ироничное
Облака надо мною
Москва
На льду
Креветки
Все потом
Стерва
Осеннее настроение
Баба-Ага
Не падайте в шпроты, поручик Голицын!
Глава 48
Глава 49
Глава 50
Глава 51
Глава 52
Глава 53
Глава 54
Глава 55
После боя
Дорога
Старая знакомая
Если надо…
Нам не дано
Это было зря
Пеший марш
Про грабли и героев
Снег
Готовность к полету
70 грамм
Nota bene
Мысли в столбик
Живите быстрее, люди
Живите быстрее, люди!
Носитесь, как метеоры,
Сжимайте в секунды мили,
Дырявя собой просторы.
Сгорайте в полете, что ли…
Чертите собою небо.
А в землю ложитесь пеплом,
Вливаясь в колосья хлеба.
Ночь на Садовой
Осени морось, ночной Петербург, гимн декадансу, упадок Модерна.
Самое время покрепче уснуть… Только не спится — я болен, наверно.
Молча взойдя на блестящий асфальт (глянец ли, слизь ли, залива дыханье?)
Я сквозь тебя, сквозь гранит прохожу, каменный монстр, Петрово созданье.
Капора атлас, шуршанье тафты, золото, букли, брильянты. Харизма.
А под слоями материи — труп, в кресле сидящий с аристократизмом.
С Пиковой дамы снимают покров, Герман стоит — созерцатель невольный.
Я вслед за ним записаться готов в геронтофилы… А впрочем, довольно!
Хватит острить про помпезный проспект (в сторону шаг — за углом Достоевский).
Я Петербургу способен простить даже лубочного Спаса и Невский.
Два феникса
У нас с тобой всё было. В прошлой жизни.
А в этой ничего. И я не помню,
Встречал ли я тебя порою темной,
И если да, то много ли в том смысла?
Кому кричал «вернись!», проснувшись ночью,
Кого опять искал в пустой квартире?
И есть ли вообще в подлунном мире
Похожая хотя бы, пусть не очень…?
А смерть изменит это безвременье,
Когда не разделил на «до» и «после»
Не жизнь, не много лет, хотя бы осень
Той встречей, что ничто не переменит?
А в следующей жизни мы с тобою
Сумеем попытаться пересечься?
Так много слов вмещает слово «вечность»…
Реинкарнаций, страхов, криков боли.
И есть ли вероятность так родиться,
Чтоб ты опять ходила по планете?
Как жить мешают мне вопросы эти.
Мы Фениксы — несчастные две птицы.
А вдруг, родившись чистым и счастливым,
Я знать не буду о своей потере?
И буду жить, в удачу свою веря,
Пройду, плечо задев твоё… Но мимо.
1 января
Под утро Москва как пустая коробка,
Пакеты, бутылки, остатки хлопушек…
Все те, кто собой наполнял твои пробки,
Устало ползут в направленьи подушек.
Проснулись таджики, неловко и робко
Сметают обрывки ушедшего года.
О чем я? Ах да — про отсутствие пробок!
По трассе лечу одиноко и гордо.
Гаишник неверной рукою мне машет
Без жезла — на жезл не хватило силенок.
Хотел козырнуть, но отчаянно мажет
И в глаз попадает себе же спросонок.
Я трезв, как ни странно, я спал этой ночью.
Мне утром за руль, кто же пьет перед этим?
Ах бравый гаишник поверить не хочет?
Увы, но ему этим утром не светит…
Бредет Дед-Мроз без мешка по проспекту,
Его разбудили, прогнали сурово.
Видать по лицу, что он спал на паркете —
Мне жалко беднягу — ему январёво!
А вот проститутка, и тоже мне машет,
Заметно, что ночь проводила фривольно:
Под елкой собой торговала Наташа,
Оплатой довольна — тариф «Новогодний»…
И всё. Персонажей не видно достойных.
Одни под столом, а иные далече.
Кто спит, по постели раскинувшись вольно,
Кто в пьяном угаре. Их позже подлечат.