Мытарь
Шрифт:
Санек довольно ловко отпрыгнул и размахнулся, руша свою двухметровую цепь сверху, не давая не то что подняться – голову поднять. Андрей вскинул левую руку, тотчас сокрушенную и опутанную серебряной лентой стали, но неожиданно еще крепче ухватился за звенья, круговым движением кисти взялся крепче, правой подсек снизу и вскочил, вырывая оружие из рук мотоциклиста.
Санек, такой прыти от городского явно не ожидающий, едва не провалился под удар и вновь отскочил, предпочтя расстаться с оружием. Теперь он сместился немного вправо, отсекая Андрея от машины. Нарочито неспешно парень наклонился и вынул из-за высокого голенища
– Что, дяденька, – сказал Санек, немного растягивая в каждом слове последний слог, – хочешь потанцевать?!
Он тихонько загоготал, скаля гнилые зубы, и за его спиной, за собственным джипом, на холме, с которого спустился меньше четверти часа, Андрей разглядел приближающийся мотоцикл.
Осторожно, стараясь не давить на поврежденную руку лишний раз (болело так, словно ударили битой), Андрей смотал с предплечья цепь. Санек понимающе пригнулся, правильно, уверенно, выставляя нож.
Змея еще раз зашипела, укладываясь у ног Андрея серебристым клубком. На лице Санька отразилось неподдельное, а оттого еще более смешное, удивление.
– Согласно второму пункту первой статьи Полицейского Кодекса, при оценке ситуации, как угрожающей жизни или здоровью сотрудника, я имею право на не лимитированную законом самооборону, – Андрей выхватил «Тигр», – а учитывая, что меня тут повысили намедни...
Санек думал, что успеет. А может, просто не разглядел, что там выдернул из-под куртки любитель расплачиваться золочеными кредитками. Клинок в его руке метнулся влево в молниеносном замахе, расплываясь-размазываясь по воздуху тускло светящимся пятном – глазу не поймать. Андрей машинально отшатнулся, вскидывая стволы прямо в грудь бандита, и выстрелил.
Пистолет щелкнул, плюнул иглами, и руку привычно качнуло несильной отдачей. Санек дернулся, словно в грудь его ударили стальным рельсом, в одну секунду волчком завертевшись на месте, уронил нож на асфальт и рухнул навзничь, едва не задев головой бампер джипа.
Стало тихо. Удар, конец. Падение на землю, такую холодную и неприветливую. А впрочем, не все ли равно? Побеждает сильнейший... Андрей тяжело выдохнул, отрешенно разглядывая поверженного противника сквозь пистолетную мушку, окутанную клубами собственного дыхания, и опустил оружие.
Не первый раз убивал, это правда. Да и не боялся никогда, стрелял, если приходилось, жизни отнимал, бывало... Но война и работа, пусть и похожая на войну, это не то же самое... Это...
Андрей пристально вглядывался в лежащего байкера, цепко, жадно, словно пытался навсегда запомнить, впечатать в память этот образ человека, неловко и смешно поджавшего под себя руки. Эту толстую кожаную куртку, пробитую навылет, и темное пятно, стремительно растекающееся по мокрому асфальту. Что ему было нужно? Ботинки? Сотовый? Запасы еды? Проклятие, что же за люди здесь живут?! В родном городе, где за нападение на сотрудника полицейского Управления могли расстрелять на месте (зачастую вынесением и исполнением приговора занимались сами полицейские), где опасность и смерть носят другие маски, а каждый выстрел приносит в казну монету, там все иначе... Там не приходится стрелять в первого встреченного на дороге человека.
Сигнал буквально надрывался, и когда Андрей все же вскинул глаза на беснующегося по рулю джипа Гонзо, второй мотоциклист был уже очень близко.
Выстрелов Чокнутый не слышал,
Потому что в машине еще кто-то был. А зачуханный, рядом с которым теперь виднелись из-за машины обутые в знакомые теплые «гады» ноги Санька, держал в руке пистолет.
Чокнутый закричал.
На этот раз стрелять пришлось тоже навскидку, почти не целясь. Андрей выстрелил, понимая, что ни затормозить, ни отвернуть мотоцикл уже все равно не успеет, и прыгнул влево к обочине, очень надеясь, что попал.
А Чокнутый вдруг взвыл зверем, роняя трубу, руль, и обеими руками вцепился в правое колено, чуть повыше чашечки, где, почти полностью утонув в ноге, внезапно засели две металлические иглы. Мотоцикл резко развернуло, понесло влево, разок крутануло по дороге и левым бортом впечатало в багажник джипа.
Машину качнуло вперед, она приподнялась на передних колесах, раздался скрежет, удар, внутри что-то упало, зазвенело, затем джип рухнул обратно на дорогу, танцуя на рессорах, а мотоцикл отбросило в сторону.
«Урал» перевернулся, на несколько метров отполз в сторону, скрежеща по асфальту, и замер словно подстреленный зверь. Тишина.
Андрей поднялся с колен, левой рукой машинально отряхивая одежду, и медленно обошел машину, прицеливаясь в распластанного рядом с железным конем Чокнутого. Байкер лежал на спине рядом с покореженным мотоциклом и не шевелился. Разбитая иглами правая нога медленно кровоточила.
Андрей приблизился, осторожно присел, склонился над бандитом. Расстегнув теплый ворот и отбросив в сторону язык грязного шарфа, Андрей зубами, морщась от накатывающей в руку боли, стянул левую перчатку и осторожно нащупал на шее Чокнутого пульс. Оба ствола «Тигра», как приклеенные, замерли у виска мотоциклиста – ох, не шелохнись сейчас случайно... Без сознания, но жив.
Если не перевязать ногу, это ненадолго.
Морось исчезла, разогнанная ветерком, небо замерло, словно внезапно покрылось корочкой льда, ощутимо похолодало. Андрей, тяжело и шумно, словно беговая лошадь, выдыхая в осенний воздух облака белоснежного пара, встал над Чокнутым, не торопясь убирать пистолет.
И вдруг охнул, чувствуя, как побежали по спине мурашки, а волосы на загривке медленно поднимаются в дыбы. Бледно-синяя, потертая до белизны штанина на левой ноге байкера, изломанной сразу в трех местах, да там, где ноге гнуться-то и не положено, быстро набухала красным. Джинса тяжелела, от ноги начал подниматься пар.
Вбитые за годы службы инструкторами, сержантами и кодексом навыки сработали мгновенно. Андрей щелкнул предохранителем, на ощупь бросил оружие в кобуру и, перепрыгнув через байкера, рванулся к машине. И снова замер, с ужасом рассматривая' смятый, как фольга, багажник. Вот ведь, мать твою, как... Это потом!