Мюнхэ. История Сербии / история «Хостела»
Шрифт:
–Как бывшего солдата? Вы как бывший солдат строите с ним свой бизнес?
–Бизнес и война – вещи разные. Война стала для меня жизнью. Там я оставил семью, родину, любовь. А бизнес – всего лишь средство зарабатывания денег, которые, как известно, не пахнут… И солдат, к вашему сведению, бывших не бывает.
–И поэтому вы убили его?
Чолич вскинул брови. Он явно не ожидал от меня такой прозорливости, ведь не знал еще о моем эмпатическом складе характера.
–Я его не убивал. Может быть, он еще и вообще не умрет…
–Может быть?
–Видите ли, не только вашего отца Хебранг погубил в лагере смерти.
–Заказать даже Хебранга? – не дала договорить я.
–Именно. Но заказать только доставку. Знаете, как доставляют пиццу или суши на дом.
–И его доставили? Это сделали вы?
–Это делает специализированная организация, которую я возглавляю. Что с ним будет дальше – не моя забота, я лично никого не убиваю.
–Интересный юридический ход.
–Именно так. С волками жить – по-волчьи выть. Но была бы моя воля – я бы ему голову отрезал, как это делал он в годы войны.
–Почему вы рассказываете мне это? Где гарантия, что я не отправлюсь в полицию с этими данными?
–Можете. Но с моим арестом будут проблемы – я иностранный подданный, и местные власти предпочтут с этим не связываться. Хебрангу же это никак не поможет. А рассказал я вам это только потому что… вы мне очень нравитесь, да вы и сами наверняка это понимаете… не хочу что-либо от вас скрывать…
–Однако… – выдохнула я. – Утро признаний. Даже не знаю, как мне отреагировать.
–Никак. Примите к сведению. Когда вы собираетесь назад?
–Должны были сегодня вечером, но теперь не знаю. Видимо, останусь еще на пару дней.
–Хорошо. Я живу в «Мариотте», вот моя визитка. Сообщите мне, когда соберетесь улетать, я предоставлю вам персональный самолет. Еще раз извините за откровенность. Надеюсь на ваше понимание.
«С пониманием у меня проблем нет», – иронично подумала я, глядя ему вслед.
Мысли путались в голове, но верх брала одна – я не верила ему, и все же думала, что, вернувшись, встречу Хебранга, который не иначе решил надо мной подшутить столь скверным образом. А уж коль скоро он шутит, то можно и мне.
Этот турок, Рашид Кеттель, жил с нами в одной гостинице и давно оказывал мне знаки внимания. Вернувшись в отель, я встретила его на завтраке. Сама подсела к нему за столик.
–Доброе утро. Вы один?
–Уже нет. Само солнце взошло и село рядом со мной…
–Бросьте, – отмахнулась я. – Вы ведь местный?
–Не совсем. Я из Анкары. Провожу здесь выходные. А вы, кажется, из Сербии?
–Как вы догадались?
–По диалекту. И потом меня с Сербией связывает давняя история. Вернее, еще моих предков.
–Очень интересно… Я как раз изучаю историю родной страны…
–Что ж, расскажу. Вы наверняка знаете про Георгия Карагеоргия?
–Первый правитель независимой Сербии, еще бы.
–Так вот, его супруга, Елена Петрович, до замужества встречалась с моим дальним предком, который жил в Белградском пашалыке и имел там богатые владения. Карагеоргий убил моего пращура, а Елену выкрал, будучи простым гайдуком. Так он и стал на путь нарушения закона, – улыбнулся Кеттель.
Я вгляделась в его улыбку.
–Вы полагаете, что Карагеоргий был преступником?
–Карагеоргий был идеалистом. Слишком верил в порядочность и правду, что, в итоге, привело к тому, что его обманули и бросили русские, а убил его же двоюродный брат!
–Вы, конечно, не из таких?
–Разве вам интересно, из каких я?
–Если бы мне не было интересно, я бы первая не подсела за ваш стол. Я же видела, как вы смотрели на меня все дни, которые мы с Лукасом провели здесь…
–А сейчас…
–А сейчас он уехал и оставил меня одну, и я не вижу препятствий к тому, чтобы еще пару дней провести с вами. Как вы смотрите на это?
–О, я просто умираю от счастья. Но, с вашего позволения, мне не хотелось бы прозябать два прекрасных дня с не менее прекрасной женщиной на захолустном курорте. Поедемте ко мне в Анкару, там мой дом, и я покажу вам этот прекрасный город…
Я сделала вид, что задумалась. Кеттель поспешил развеять мои сомнения.
–О, дорогая Мюнхэ, обещаю, что и пальцем к Вам не притронусь.
«А вот это как раз зря», – в шутку подумала я и улыбнулась ему.
–И вы знаете мое имя?
–Я знаю администратора гостиницы, – с чувством юмора у моего утреннего визави было все в порядке. – А также коллекционирую редкие восточные имена. Все-таки, вас очевидно тянет к востоку…
–Пока меня тянет только к вам, – подмигнула я.
Эмпатия – великая вещь еще и потому, что не изучена до конца. Не изучены причины ее появления, механизмы ее работы. Потому я и не могу сказать в какой момент и почему я вдруг… нет, не вжилась в роль, а мысленно перенеслась в Белград конца XVIII века, забыв о том, что я всего лишь Мюнхэ и став на минуту Еленой…
Елена
Так получилось, что отъезд родителей из Сербии пришелся на мое детство, причем, ту его часть, которую можно назвать еще не вполне сознательной. Всю свою сознательную жизнь я прожила в Германии статично, и решила начать путешествовать только сейчас. Этот вихрь странствий сразу захватил меня. Люди, лица, пейзажи, интерьеры, истории – все менялось со скоростью света, но все эти перемены так или иначе касались истории Сербии, которая открывалась для меня в неведомых доселе красках. Этот же вихрь пробудил во мне с новой силой чувство эмпатии. Рассказы Кеттеля о своем далеком предке, который, по слухам, ухаживал за невестой самого Карагеоргия, а также восточные интерьеры его дома, сама Турция с ее, с одной стороны, европейским лицом, и, с другой, с восточной душой – все это всколыхнуло во мне ощущение Сербии начала XIX века. Ведь, если вдуматься, в те годы Сербия жила именно в такой дуалистической обстановке. Снаружи это была часть Османской империи, где паши властвовали наряду с богатыми сербскими купцами, а с другой – все же европейское государство, населенное европейцами и христианами.