Шрифт:
Пролог
Стук колес поезда напоминал биение сердца: тук-тук, тук-тук, тук-тук. На подъезде к столице поезд замедлился и пополз вдоль бетонных заборов промзоны, исписанных граффити. На встроенной панели над окном транслировали достопримечательности Москвы — начиная с первых лет основания и до теперешнего времени, и документальный фильм, длившийся полтора часа, представлял собой краткий курс истории Москвы и области.
Вавилов не забыл, замолвил обо мне слово, и сегодня в пятнадцать ноль-ноль мне нужно быть на просмотре в московском «Динамо». Я слушал, что там говорят про столицу, вполуха, приникнув к стеклу. Провожал проплывающие мимо здания, пытался сопоставить их с той Москвой, где бывал в прошлой жизни. Как выглядит центр? Что сейчас на месте Москвы-сити? Я смотрел фото в Комсети, но так хотелось увидеть все своими глазами! Курский вокзал, вот, ни капельки не изменился. Наверняка тут нет бесконечных турникетов и пунктов досмотра, потому что те, кто в той реальности стали террористами, в этой не мыслят зла.
Пассажиры засобирались к выходу, загремели чемоданами по коридору, принялись одеваться, ведь это в вагоне +23, за окном -10. Я вышел в числе последних, помог спустить чемодан женщине в белом пуховом платке и, вдыхая морозный воздух, двинулся вслед за пассажирским потоком.
Ну здравствуй, Москва! Здравствуй, большой футбол! Здравствуй, Лиза!
Глава 1. А вас я попрошу остаться!
Марокко не спешил оглашать результат отбора, молчал, сверкая бликующими линзами очков. Футболисты расселись на скамье запасных, перешептывались, бросая на нас косые взгляды, а я стоял перед ними, как провинившийся школьник, и ждал вердикта. Что тренер хотел, я не понимал. Потому что он не хотел ничего конкретного и ко мне относился, как к винтику в его выпестованном и отлаженном механизме. И винтику явно лишнему.
Пока ехал в поезде, я прочитал все последние выпуски «Советского спорта», изучая материалы о московском «Динамо», и узнал, что тренера за глаза называют Марокко. Нет-нет, марокканца он не напоминал, напротив, внешность имел самую что ни на есть славянскую. Но первые буквы имени, отчества и фамилии причудливо складывались: Максим Романович Костенко.
Голова тренера тоже бликовала, как отполированный белый камень, голый на верхушке и поросший серебристым лишайником, из-за которого выглядывали слегка оттопыренные крупные уши.
— Александр, бесспорно, талант у вас есть… — заговорил тренер, и мне не понравилось, как он начал, и не понравилось, что перешел на «вы». — Играете вы хорошо. Грязно, но хорошо…
Грязно?! Я вскинул голову и едва не вступил в спор. Удержался.
— Для районного центра так вообще замечательно…
Ну конечно, куда уж нам, провинциалам, до вас! Провинциал — он по определению не может быть лучше столичного игрока.
Я сжал челюсти, ожидая услышать «но». Если «но» прозвучит, это будет жирная точка на моих начинаниях. Я даже готов был бы заподозрить руку Гришина, который нашептал, чтобы меня не брали, ведь сыграл безупречно. Хотя я просился на ворота, Марокко сперва поставил меня защитником, потом полузащитником и, наконец, нападающим. На ворота я так и не попал, хотя изначально претендовал только на позицию вратаря.
Глядя на меня, как на пустое место, Костенко покачал головой:
— Нет, в воротах на тебя я и вне матча могу посмотреть, а мне интересно, что ты из себя представляешь на поле. Товарищ генерал тебя на все лады расхваливал, я уж думал, ты самородок какой, а потом он говорит — боец! У меня что тут — хоккей на льду? У меня футбол! Это тебе не во дворе мячик гонять и не морды бить, здесь думать надо! Мне тафгай не нужен!
— На поле так на поле, — кивнул я, особо не переживая.
Я в себе не сомневался, ведь недаром перед просмотром стал лучшим в мире футболистом. Однако футбол — командная игра, и кое-что пошло не по плану. Кое-что… Все! Все пошло не по плану!
Лучший, но пока непризнанный футболист мира Саша Нерушимый не смог показать все, на что способен, потому что играл без мяча. А почему он играл без мяча?
Правильно.
Потому что динамовцы его динамили, держали на голодном пайке и без мяча, а если по окрику тренера и пасовали, то мимо, в борьбу.
Потому что рылом не вышел Нерушимый, и полез со своим свиным в калашный ряд — то есть из Лиловска, нигде не игравший, и сразу в столичное «Динамо».
Когда я играл защитника, мои напарники-ветераны, братья Комбаровы, как-то очень дружно расступались перед противником, а те легко меня отрезали. Два раза я перехватывал и шел вперед. В первый раз пас пошел на ход Кокорину, да-да, тому самому, но Александр ковырял в носу, и мяч накрыл защитник.
Во второй раз, когда мне удалось перехватить мяч, я оставил его, ринулся вперед, пошел в обводку сам, ускорился, пробежал все поле и закатил… бы, если бы не Кокорин. Он бежал рядом и надрывался: «Отдай! Мне! Мне! Отдай мяч, салага!» И я отдал, а он благополучно запулил выше ворот.
Полузащитником я тупо пробегал полчаса вообще без мяча, и за это время наш голкипер Шунин лишь раз попытался выбить мяч на меня. Выкинул хорошо — мощно, сильно, только в аут. Этот аут противника я перехватил и, рывком уйдя по бровке, навесил точно на голову Кокорина. Тот зачем-то решил пробить через себя и попал прямо в руки второго вратаря Лещука.
Нападающим я пошел вместо Кокорина, пытался цепляться за мяч, но лишь раз получил навес, который прошел на метр выше моей головы.
Короче говоря, неудивительно, что прошлый сезон динамовцы Москвы закончили лишь на 14-м месте, и нет ничего странного в том, что Федор Смолов променял их на трехкомнатную квартиру в Минске, хотя и тамошние динамовцы звезд с неба не хватали — всего лишь 10-е место в прошлом сезоне.
— Но у нас все-таки столичная команда, причем полностью укомплектованная, а не дворовой футбол, вам нужно набраться опыта. — В его голосе послышались сомнения. — Не расстраивайтесь. Наши футболисты прошли долгий и тернистый путь, пока попали сюда. Если проявите себя хорошо, то и у вас будет шанс, Александр.
Я смотрел на бликующие очки, и во мне разгорался гнев. Это лучшему-то игроку в мире не хватает опыта? Ну-ну, расскажи! Он уверен, что раз все прошли трудный путь, то и я должен! Жри дерьмо годик-два, а лучше три. Чем больше сожрешь, тем скорее всплывешь, то есть попадешь в команду. Причина отказа ясна: пришел тут блатной салага, жизни не нюхавший, претендует на что-то. А ты добейся! Не талантом, а потом и кровью окропи свой путь. Но е-мое, я же реально сегодня был круче Несты, Иньесты, Месси и Роналду вместе взятых, и он этого не увидел?
Вот уж действительно — один не воин в поле, если ты в футболе.
И что делать? Лапки я складывать точно не собирался.
— Максим Романович, пожалуйста, дайте еще один шанс, — попросил я, понимая, что особо мне надеяться не на что.
Он не спешил отвечать, а я пытался вспомнить. Костенко, Костенко… Нет, я о таком футболисте или тренере в моем мире не слышал, но за тридцать лет, прошедших с момента, когда началась новая ветка реальности, судьбы многих людей могли пойти иначе.