Шрифт:
Глава 1
Шмели
Не так я себе представлял поездку в Ялту! Думал, что вернусь отдохнувшим и хоть немного загоревшим, а чувствовал себя выпотрошенной тушкой. Все, что мне хотелось — спать, даже чувства поугасли и краски, казалось, обесцветились.
Еще и напоследок Погосян словно издевался и не приходил в гостиницу за своими вещами. После двенадцати, когда настало время освобождать номера, мы сложили все, что он оставил, в чемодан, и забрали с собой в холл, где расселись на диванах. Димидко, нервно поглядывая на часы, мерил шагами коридор и то и дело отвешивал
Синяк, Колесо и старшее поколение было уверено, что Мика нас, точнее меня, так воспитывает. Ну не настолько же он идиот, чтобы отказаться от карьеры из-за личных обидок?
Гусак и Микроб, который перестал меня обвинять в донжуанстве только после проведенной беседы, уверяли, что Погосян не просто обиделся, он обозлился и перевел меня, а вместе со мной и всю команду, в разряд врагов.
— Ну и дурак, — сказал Димидко, маячащий перед моим лицом, как маятник: туда-сюда, туда-сюда.
Дарина, сидящая на подлокотнике возле меня, тоже нервничала, чувствуя и свою ответственность за происшедшее, слала Мике сообщения, пытаясь воззвать к здравому смыслу, который у Погосяна, похоже, отшибло.
В отличие от остальных, я не злился на Мику, потому что у него была своя правда. Как бы повел себя я, видя, как обижают человека, который мне дорог? В глазах Погосяна я кинул Рину, чтобы ублажать заграничную красавицу, и выглядело все именно так. Я — бессовестный ходок, Рина — потерпевшая дура, которая утерлась, поверив моим оправданиям. И не объяснишь же ему всех подробностей! Теперь — так точно, потому что он не хочет слушать.
В четырнадцать пятнадцать вошел пожилой водитель, тоже нервный и злой, потому что мы должны были выехать час назад и задерживали его. Я считал его желания и усмехнулся: он хотел расстрелять дармоедов. Интересно, если дать ему автомат, смог бы?
— Товарищи, — проговорил водитель неожиданно складно — точно он всю жизнь этой заученной фразой подгонял оболтусов типа нас, хлопнул в ладоши, привлекая внимание: — Ехать в Симферополь полтора часа. Регистрация на самолет заканчивается за сорок минут до вылета. Не боитесь опоздать?
Следом за ним пришел Тирликас, который ждал в автобусе, сделал загребающий жест рукой и распорядился:
— Пакуем чемоданы. Поехали.
Все вещи мы уже сложили в багажник, кроме погосяновского чемодана. Народ начал неспешно подниматься. Я и сам не торопился, захватил чемодан Мики, а потом подумал и оставил его. Скорее всего, он придет за вещами, когда мы уедем, чтобы с нами не сталкиваться, не смотреть в глаза друзьям, которых он подставляет.
Но даже когда автобус уже отъезжал, я поглядывал в окно, надеясь увидеть догоняющего нас Погосяна. Но нет. Похоже, он основательно решил разбить голову назло главврачу.
Хотя, может, одумается в последний момент, прибежит в аэропорт. Сжав руку Рины, я отвернулся к окну и ненадолго растворился, поглощенный красотой и сказочностью пейзажей. Все-таки настолько все разное в Сочи и на южном берегу Крыма!
Там — буйство зелени, лианы дикого винограды — настоящие джунгли, за которыми прятались далекие горы. А здесь скалы нависают, казалось, над головой, и из растений в основном сосны. Причудливо изогнутые южные сосны, словно танцовщицы на склонах.
Смотри, Саня, какая красота, как синеет море, баюкая солнечные лучи!
Развернувшись, автобус запыхтел в гору, и чем выше поднимался, тем больше было осенних ярко окрашенных деревьев — словно красные, желтые, оранжевые мазки по склонам. На перевале лиственные стояли уже наполовину лысые.
Когда мы всей толпой вошли в здание симферопольского аэропорта, регистрация на рейс в «Симферополь — Свердловск» уже началась, но никто из нас не спешил, все невольно поглядывали на дверь, ожидая, что наш буйный друг все-таки одумается.
— Хватит сиськи мять, — сказал Колесо и зашагал к стойке регистратора, все потянулись за ним. Я обнял Дарину.
Ее самолет в Москву отправляется в шесть вечера. Пришла пора расставаться.
— Удачи, — шепнула Рина. — Желаю всех победить!
Замыкал шествие Димидко.
Мы набились в зал ожидания вместе с отдыхающими, уезжающими из тепла туда, где срывается снег. Для нас это тоже будет стрессом, но на акклиматизацию нет времени.
Стоя в очереди, я все время оборачивался и мысленно подгонял Погосяна спешащего на самолет. Но он, похоже, никуда не спешил, и нам предстоит играть без него. А замены-то и нет!
— Козел Погосян, — громко сказал Левашов, хотел выказать презрение плевком, но вспомнил, что не на улице и передумал. — В Михайловске ему жизни не будет, зуб даю!
— Может, случилось что? — с надеждой спросил Микроб.
Федору с большим удовольствием верилось, что это не друг нас кинул, а просто ему что-то помешало прийти.
— Он прочитал все мои сообщения, — сказал Клыков и покачал головой. — Вот уж от кого не ожидал!
— Уволю, — пообещал Димидко. — И на всю страну ославлю. Будет играть в каком-нибудь Актюбинске или городе Буй.
— Правильно, — поддержал его Левашов. — В Буй его!
— Тогда уж на Буй, — проворчал Микроб, Гусак засмеялся.
А потом объявили посадку, и люди с паспортами в руках хлынули на выход.
В бизнес-классе я никогда не летал. Тут, конечно, он назывался Первым классом, но сути это не меняло. В любом обществе всегда будут те, для кого условия равнее, чем для остальных. В этой реальности, правда, половина крутых билетов раздавалась государством всяким заслуженным деятелям типа нас.
Мы полностью забили отсек.
— Я бы так жил! — мечтательно протянул Левашов, усаживаясь в просторное мягкое кресло и вытягивая ноги, руки положил на столик.
Помимо кресел с эффектом массажа, тут были еще диванчики, дабы пассажиры могли отдохнуть, и подставки для ног, и телевизоры, встроенные в передние сиденья, причем можно было выбрать, какой фильм смотреть.
Даже стюардесса, пришедшая нас инструктировать, казалась красивее тех, что мы видели раньше. По ее совету мы пристегнулись, и я приник к иллюминатору, глядя, как самолет разгоняется, расправляет подкрылки, как отрывается от земли, и она все дальше, дальше, и вот я смотрю на горы сверху. Несколько минут, и самолет, сделав вираж, устремился на север, туда, где нас ждало новое испытание — игра, которая во многом определит наш выход в Высшую лигу.