Н 5
Шрифт:
– Уходи, – произнес я, не пытаясь перекричать отчаянный и полный боли рев Артема или лающие крики защитников.
Но Аймара Инка, что стояла рядом, услышала и вздрогнула.
– Нет.
Она неотрывно смотрела на чуть покачивающегося княжича, баюкающего в своих руках Веру, и Нику, что пыталась сделать что-нибудь.
– Я снимаю с тебя все клятвы и обещания. Ты свободна делать, что захочешь. – Ответил я ей на это и в пару шагов сократил расстояние до невесты и друга.
– Не получается, – глядя на меня,
– Сейчас помогу. – Влез я прямо в центр объятий Артема и Веры и гаркнул в ответ на злой, ничего не понимающий, но невероятно агрессивный взгляд товарища. – Она еще жива! Жива! Отпусти и дай ее вытащить!
Возможно, секунда отделяла Шуйского от атаки, но какие-то проблески разума все-таки сработали, и он бережно уложил девушку, оставшись нависать над ней.
– Вообще свалил отсюда! – Гаркнул я.
– Выбирай слова. – Дрожащим от гнева голосом произнес Артем. – Я буду рядом. Лечи так и только посмей не вылечить!
– Это мы легко, – махнув на него рукой и сосредоточившись на деле, я отыскал валяющийся рядом стилет. – Этим ты ее?
– Она себя!!
– Этим – ты ее!!! И только посмей сказать иное – всю ее родню вырежут! – Не сдержался я. – Все будет зря!!
– Пусть только посмеют. – Удержал эмоции Шуйский, глянув на меня злобно, но все-таки отодвинувшись в сторону.
– Доктор, ваше слово? – Успокоился и я.
– Я не могу! Не могу! – Отчаяние в голосе Ники нашло новую высоту.
И в подтверждение тому на тело Веры рухнул широкий золотой луч – куда как больше, чем лечил меня после падения с самолета.
– Видите? Это бесполезно! Надо знать, как! Я пытаюсь, пытаюсь! – Шептала Ника, трогая глаза, солнечное сплетение, запястья Веры.
– Я ей не поверил. – Глухо бормотал на фоне Артем. – Меня убедили не верить. Я не поверил, а она любила.
– А виноват во всем – я, – шепнул я тихо. – Я – убедил.
Но Артем услышал. И не сказал ничего против этого.
Я повертел красивый серебристый стилет в руках, меланхолично рассматривая узоры на металле. Всякое всплывает в истории – и эта дрянь, наверняка запрещенная всеми законами, явно на свете не одна.
Иные способны разрезать металл тихо и рутинно, как восковую свечу. Другие предсказуемо направлены против всякой жизни и не имеют другого назначения. Этот же был страшнее первых двух, убивая не только молодую жизнь, но и нашу с Артемом дружбу. Он никогда не простит – тень любимой, что была отвергнута по моей вине и покончила с собой, встанет на пути примирению. Шуйский будет верить, что мог все изменить, если бы ему не мешали.
– Но как-то же лечат подобные раны? – Спокойно, не сомневаясь в компетенции невесты, спросил я.
Потому что она все еще пробовала спасти ту, которую терпеть не могла – перенося
– Если знать как, – утерла запястьем выступившие слезы Ника.
– Иметь опыт и повторить, – эхом отозвался я.
– Хозяева клинка – они знают, – бесцветно произнесла Инка, будто издалека.
Но их знания слишком далеко. Хотя, быть может, была в курсе и Вера.
Однако есть еще один путь – не передачи накопленного опыта, но постижения.
– Ника. – Обратился я к невесте весело и со смешинкой.
Чем немедленно вызвал гневный, на пороге ненависти, взгляд Артема. И недоуменный – невесты.
– Ты уж, будь добра, не затягивай, – произнес я немеющими губами и постарался улыбнуться.
Через судорогу и боль живота, собственноручно пронзенного серебристым стилетом.
Кажется, уши заложило от дикого крика – а может гибельный яд клинка добрался до органов чувств.
Мир на мгновение закружился, но под удар головы о бетон вновь обрел стабильность – мертвое небо над головой, холод у шеи и ветер, что сносит серый песок, которого в воздухе оказалось удивительно много для центра столицы.
– Ты же хочешь спасти мир? – Обозначил я движением губ, глядя на искаженное страхом и отчаянием лицо невесты.
Рядом появился Артем, что-то разъяренно требующий у Ники – пока его в буквальном смысле не снесло в сторону коричнево-черной волной, а его место занял меланхоличный Веня, принявшийся что-то втолковывать Нике на уровне жестов и рубленных слов. А потом мир затопил яркий свет.
Свет отступил вновь, явив лицо Ники, полное надежды – тут же сменившееся ужасом и болью. Веня не выражал эмоций – он коротко поклонился мне и отвел взгляд.
Досадно – потому что я-то определенно чувствовал прилив сил. Только руки и ноги не ощущались совершенно, зато я вновь мог говорить.
– Беда с планами, – с досадой пробормотал я, борясь с собственным языком. – Ника.
– Что? – Тихо произнесла она.
Не пытаясь ободрить и уверить, что все исправится и наладится.
– Там, в левом кармане. Перстни. – Прошепелявил я. – Найди.
Стараясь быть спокойной, но явно вспыхнувшая надеждой, и с ощутимо дрожащими руками, девушка мигом отыскала мешочек с гербовыми перстнями.
– Какой? – Спросила она, торопясь. – Самойловых?
– Нет. – Попытался мотнуть я головой, но не сумел.
– Борецких, да? Шуйских? – Отслеживала она мой взгляд, перебирая перстни.
– Не. – С тревогой ощутил я подступающее к лицу онемение.
– Тогда какой лечебный… Вот этот? Юсуповых? Долгоруких?.. Этот?!
– Да. – Смотрел я на герб Де Лара в ее руках. – Этот самый правильный. Ты выйдешь за меня замуж?
– Ч-что? – на секунду впала в оторопь Ника.
– Я так и не спросил. Ты выйдешь за меня замуж?