N-P
Шрифт:
– Хорошо.
Шум и смех заполняли весь школьный двор. Казалось, ученики резвятся из последних сил, стараясь втиснуть в эту получасовую перемену свободу целого дня.
Звенели голоса, взрывалась энергия. Я подняла голову и увидела голубое летнее небо. Ослепительное послеполуденное время, когда свет и тени пересекают там и сям улицу.
– Ну, пока.
– Пока. – Я повесила трубку, и это был наш последний раз.
Как далеко мы были тогда, каждый у своей телефонной трубки, – гораздо дальше, чем рай или ад, и гораздо сложнее.
Я слышала, что такое бывает у влюбленных, но сама еще не знала, что пустота существует на самом деле. Я хотела себя убедить, что такие истории случаются в других мирах, а здесь ничего не может случиться. Я думала, что живу в раю.
*
Через несколько дней после кофе с Отохико, вечером, когда я собиралась с работы домой, у входа кто-то громко произнес мое имя.
– Госпожа Кано?
– Да, это я.
Я подошла, у входа стояла молодая женщина и улыбалась. Я узнала ее.
– Саги Такасэ, – представилась она. – Я узнала от своего младшего брата, что ты здесь работаешь, и очень удивилась.
По сравнению с братом в старшей сестре чувствовалось гораздо больше энергии, чем было на вечеринке. Красивое тело, улыбающееся лицо. Впечатление, как и раньше, приятное, но с тех пор, как я ее видела, она стала еще более женственной.
– Хотела сказать – давно не виделись, но мы ведь и тогда толком не поговорили, – сказала я.
– Согласна, но все-таки я тебя помню. Рада снова тебя видеть. Ты уже закончила работу? Не пойти ли нам перекусить? Если, конечно, у тебя нет других планов, – сказала она.
– Пойдем, – кивнула я. – С удовольствием с тобой пообщаюсь.
Вместо ответа Саги улыбнулась. Ее улыбка проникала в самое сердце, и оно становилось чистым.
Мы вышли из здания и направились к ближайшему французскому ресторанчику. Был тот час, когда прозрачное голубое небо начинало медленно вбирать в себя дневную жару.
– Небо вечером совсем уже летнее, – сказала Саги.
– Да. А на психологическом факультете есть кондиционеры? У нас нет, так что летом – ад!
Саги улыбнулась:
– У нас тоже нет! Поэтому я под каким-нибудь предлогом стараюсь работать в библиотеке.
Имя Саги – цветение – ей очень подходит, она как цветок. От нее истекает мягкий свет, а глаза ее широко раскрыты в радостном предвкушении жизни.
Ресторанчик был переполнен студентами. Лучи заходящего солнца из большого окна окрашивали шумное помещение в оранжевый цвет. Я заказала суп и французскую булку, Саги – бутерброд, крабовый салат на двоих и графинчик белого вина.
Совместная трапеза способствует общению, но мы с Саги, похоже, подружились сразу. Совершенно расслабившись, мы разговорились.
– Ты живешь одна? – спросила я.
– Нет, Отохико, как вернулся из Бостона, живет у меня, – из Иокогамы сюда непросто добираться. А на выходные я езжу в Иокогаму помогать дедушке и бабушке. Хожу с мамой по магазинам, обедаю вместе с ней. Ужасно быть единственной дочерью!
– Твоей маме не одиноко? Жили бы здесь вдвоем.
– Ну, как тебе сказать, обычно вдова не живет с родителями мужа, да еще в другой стране! Но мама у меня домоседка, почти не выходит на улицу, а дедушка с бабушкой такие прекрасные люди, что я поначалу даже сомневалась – когда же они наконец проявят себя с плохой стороны? Они отлично ладят! Необычная история, правда?
– Пожалуй.
– Когда мы жили с отцом, были тяжелые времена, и мама теперь ничего не боится. А ты? Одна живешь?
– Да, старшая сестра три года назад вышла замуж за англичанина и уехала с ним в Англию. Отец ушел от матери, но она два года назад снова вышла замуж и живет в Сэтагая. Поэтому я живу одна.
– Здесь?
– Нет, в районе F.
– Недалеко от меня. Странно, что мы с тобой до сих пор не познакомились…
– Ив самом деле, – согласилась я.
– Хорошо, что ты узнала Отохико на улице.
– Если бы он был в толпе, я, наверное, его бы не узнала. Мы столкнулись лицом к лицу на безлюдном склоне. Эта судьба.
– Мы почему-то часто о тебе вспоминали, хотя видели всего один раз.
– Не потому ли, что я пристально вас разглядывала? – улыбнулась я.
– Когда я узнала о смерти Тода, то сразу же подумала о тебе, – сказала Саги.
Я кивнула:
– А я даже на его похороны не ходила. Просто не могла! Понимаешь?
– Понимаю. У тебя было потрясение.
– Я слышала, ты занимаешься этими самоубийствами, – спросила я.
– Как сказать? Сначала я сама хотела перевести книгу, но потом испугалась. Возможно, у меня от отца тоже склонность к самоубийству. Говорят, такое передается по наследству. К тому же все, кто переводил эту книгу, выбрали смерть. Сначала я решила, что только я, его дочь, сумею это сделать. Выясню, почему они это сделали, и сама возьмусь за перевод. Заинтересовалась в связи с этим психологией, стала ее изучать. Много чего хочу сделать, – сказала Саги.
– Я тоже хочу, чтобы эту книгу издали в Японии. Если нужен черновой перевод, сделаю! Когда был жив Сёдзи, я ему помогала и, как видишь, жива, – засмеялась я.
– Если бы нас кто-то услышал, решил бы, что мы говорим о яде или взрывчатке.
– Для нас эта книга именно такая, – сказала я, и Саги утвердительно кивнула.
Я вышла из ресторанчика в приподнятом настроении. Кажется, лето будет интересным. На мостовой, сохранившей тепло, я сказала:
– Давай еще как-нибудь пообедаем вместе!
– Давай, я еще о многом хочу с тобой поговорить. Кажется, лето будет интересным. – Саги, улыбнувшись, посмотрела на меня. Как телепатка, подумала я. Мы, словно закадычные подруги, помахали друг другу руками и разошлись.