Н. Задеев. Не война, а мир, настоящая хроника

Сперва наперво хочу объяснить всем заинтересованным лицам (потому что незаинтересованным это не надо — да им и вообще ничего не надо!) смысл и суть названия данного документа, а также подзаголовка.

НЕ ВОЙНА, А МИР есть полемика с названием сочинения болтатриста (это мое юмористическое переосмысление известного слова беллетрист) Алексея Слаповского, которое называется «Война балбесов».

Сразу хочу упредить, что я не терплю грубых слов и болтатрист сказано в виде юмора, а не оскорбления. Я никого в жизни не оскорблял, хотя меня неоднократно, но моя позиция неизменна.

В силу этой же причины мне хотелось бы охарактеризовать сочинение Алексея Слаповского пасквилем, но я воздержусь, тем более, что заинтересовался вопросом последствий публикации пасквиля, прочел многие журналы и газеты и увидел, что критики сделали за меня мое дело, дав верную и прямую оценку не только сочинению «Война балбесов», но и всему творчеству Алексея Слаповского, болтатриста, как явлению аморальному, легкомысленному,

беспардонно-нахрапистому как в художественном, так и в человеческом смысле, за исключением тех, кого эта легкомысленность извращенно радует, подтверждая и утешая их собственную легкомысленность, поскольку, рассуждая философски, в других людях мы хвалим то, что в нас самих есть. Впрочем, и ругаем то же самое.

Но меня не это волнует.

Пусть бы он, то есть Алексей Слаповский, болтатрист, сочинял свои повести и романы и печатал их, если уж есть дураки, которые печатают в журналах и даже в книгах... Кстати, о книгах. Данную повесть «Война балбесов» я нашел именно в книге. Я увидел ее на книжном уличном лотке, с презрением осматривая его и видя все тех же голых женщин на обложках, что и раньше, а также кровь и пистолеты — и ни одного классического произведения. Правда, тут я ошибся и, вглядевшись в одну почти голую женщину, узнал в ней по названию книги «Анну Каренину». Я возмутился и стал говорить продавцу о бессовестности его занятия, на что он ответил, что не сам книги печатает, а только продает, что, конечно, легко разбивается логикой, потому что если не хочешь участвовать в грязном деле, то и не продавай, а он указал мне в виде еще более отрицательного примера пример книги, на обложке которой изображен схематично голый мужчина задом, но хоть он задом, а по положению рук было абсолютно ясно, что он делает. Меня и это возмутило, и то, что на плечах у мужчины крылья, как у ангела. Стал читать название помимо рисунка — и в нем увидел замаскированную порнографию или, вернее, матерщину. Книга называлась «Я — не я» [2] . А между тем, каждому ребенку известно, какое продолжение у этой поговорки. Продолжение именно то, что крупным планом нарисовано на обложке среди других частей тела мужчины. Это — центральная часть тела сзади, если кто не понял. То есть: «Я не я, и ж... не моя», вот какое народное звучание этой поговорки, но народ свои поговорки сочиняет в простоте, без задней (извините за опять невольный юмор) мысли, в устах же образованного человека, давно замечено, народные мудрости звучат издевательски и цинично, тут особый глубокий вопрос, требующий отдельного рассмотрения. Вот она, позиция нынешней творческой интеллигенции, подумал я, перевернул книгу и увидел, что автор не постеснялся напечатать на задней (извините еще раз!) обложке свою фотографию. И даже сведения о себе. И меня ужаснуло, что этот человек был учителем, то есть учил детей. Что он был журналистом, то есть рассказывал людям, как жить, сам вынашивая в душе только ехидные (что увидим впоследствии) мысли о человеческой природе. Как бы желая подольститься, он указал, что был еще и грузчиком, но, без сомнения, это было сделано не для познания народной жизни, что очень полезно на примере Максима, допустим, Горького, а из-за пьянства, когда его выгнали и из учителей и из журналистов. Впрочем, если это не так, то сразу же беру свои слова обратно, я, в отличие от Алексея Слаповского, не клеветник, о чем не знаю, того не говорю. Он же говорит исключительно только о том, чего не знает.

Главное открытие ждало меня впереди. Пролистав книгу, я увидел, что в ней роман и две повести, одна из которых, кстати, называется «Здравствуй, здравствуй, Новый год!» То есть, подумал я, он просто помешался, этот автор, на матерщине и на средней части обратной стороны тела. Потому что опять-таки с детского сада каждый ребенок знает поговорку: «Здравствуй, ж..., Новый год, ты приехал, а я вот!»

Но мне равнодушно и это, пусть он даже, извините, педераст, раз так интересуется филейными мужскими частями, это, как сейчас выяснилось из прессы и даже законодательства, личное дело охоты и склонностей каждого. Я имею об этом свое особое мнение, но у меня есть свойство не распыляться и если я говорю об одном, то говорю об одном, иначе мои размышления невозможно вместить ни в какие объемы, я умею держать мысль! Это, сознаюсь, не мое изречение, а слова незабвенного моего старшины в армии Хулиева. Старшина Хулиев был очень задумчивым человеком. Если подойдешь к нему по служебному вопросу и скажешь, как положено по Уставу: «Разрешите обратиться, товарищ старшина?» — он долго на тебя смотрит, а потом скажет: «Держи мысль!» И отойдет от тебя, погруженный в свое состояние. И ты держишь мысль, не забываешь. Потому что старшина Хулиев в любой момент может зафиксировать тебя и спросить: «Ну, чего ты хотел?» Некоторые не могли вспомнить, особенно когда вопрос старшины возникал через месяц или два, я же держал мысль крепко. Старшина заметил эту особенность и однажды решил меня проверить. В январский трескучий день он, выдавая мне в бане белье, спросил неожиданно: «А с каким вопросом вы обращались ко мне, рядовой Задеев (это уже не юмор, это моя фамилия, в которой ничего смешного нет и происходит она от слова, например, задеть), так вот, с каким вопросом вы обращались ко мне, рядовой Задеев, двадцать восьмого июня прошлого года в восемнадцать часов тридцать пять минут местного времени?» И я, ничуть не растерявшись, четко отчеканил: «Двадцать восьмого июня прошлого года в восемнадцать часов тридцать пять минут, товарищ старшина, я обратился к вам по поводу красить ли щиты наглядной агитации в Аллее Героев только с одной стороны или и с другой, которая вплотную примыкает к кустам и ее все равно не видно?» — «Крась с обоих», — ответил старшина, и я покрасил, счистив предварительно снег и наледь как с кустов, так и со щитов. Другой же запросто мог получить наряд вне очереди за неуставную забывчивость.

Так вот, я умею держать мысль и знаю, куда иду.

А иду я к главному. Прочитав повесть «Война балбесов», а затем и роман, а затем и еще один, я обнаружил, что главным действующим местом этих сочинений является мой родной Полынск, где я вырос и родился, и живу почти безвылазно сорок три года, работая киномехаником в кинотеатре «Москва».

Я обнаружил огромное количество фактических несовпадений и стал узнавать, сколько же прожил в нашем городе автор, что так извратил все — вплоть до географических названий, не говоря уже о людях?

Мой родственник, служивший в определенных органах в городе Саратове (Полынск находится в Саратовской области, а не в Сарайской, как довольно неумно переименовал ее А. Слаповский), помог мне выяснить, хотя я не люблю его и не поддерживаю с ним знакомства, что автор не только не проживал в нашем городе, но даже никогда в нем и не был. Разве что проплывал мимо — поскольку Полынск находится не на придуманной речке Моче (ударение на первом слоге), а на существующей давно и полноводно реке Волге, которая была, когда не было ни автора, ни меня, ни Полынска, ни вообще даже цивилизации по обоим сторонам, за исключением, может быть, доисторических кочевников.

Находится он ниже по течению от Саратова, но выше, например, от Балакова — это для ориентира тем, кто не разбирается в географии. И уж конечно не такой захолустный и провинциальный, как изобразил его автор, и населения в нем гораздо больше. Железная дорога есть, это правда, но нет никакого оврага, нет никакого Заовражья и, что самое главное, не было никакой войны, уж мне ли не знать, если автор самонадеянно назвал точную дату: 29 июля 1992 года, мне ли не знать, если именно 29-го июля, такое уж совпадение, лично у меня — день рождения. Не было никакой битвы, никто никого не убивал и даже не ранил, не было даже драки, поскольку драки бывают (бывали!) только в одном месте — в парке около кинотеатра «Москва» (а не возле кладбища, как утверждает автор, у нас и кладбища-то нет, оно — за городом). Мне ли не знать, если я в тот день был трезв, во-первых, потому, что совсем не пью спиртных напитков, а во-вторых, потому, что сделал себе и людям подарок, выписав из Саратова в тот день отличный фильм «Белое солнце пустыни», который любят космонавты, потому что лишь издалека начинаешь по-настоящему любить человеческое искусство, а в этом фильме оно именно такое, в отличие от искусства А. Слаповского, которое, если быть точным, искусством назвать вообще нельзя.

Я не ортодокс (не надо только высокомерно усмехаться, что киномеханик знает такие слова и правильно пишет, да, знаю — и пишу, заглядывая без стеснения иногда в орфографический словарь за исключением слов, в правильном написании которых уверен), я не ортодокс и допускаю фантазию в художественных произведениях, тем более, например: Гоголь. Но Гоголь ведь, когда у него пропадает нос, не делает вид, что это произошло на самом деле, он так это изображает, что любому ясно, что это выдумка, — служащая, однако, социальному анализу.

Пусть в повести «Война балбесов» (я на ней сконцентрирую внимание, ибо в остальных произведениях, где упоминается Полынск, вещи не только выдуманные, но просто и страшные своей залихватской аморальностью — и я боюсь запачкаться душой) город Полынск превращен в захолустный и некультурный, пусть придумано какое-то Заовражье, пусть!

Но вот про людей не надо выдумывать, не надо!

Люди — они живые и настоящие в Полынске, если тебе так охота их изобразить в ложном свете, тогда уж и название города придумывай, чтобы не было так больно и обидно.

Ведь есть же совпадения фамилий! — и когда я указал на них носителям этих фамилий, они пришли в изумление, в обиду, в нестерпимый гнев. И тут уж мне пришлось отговаривать их от поспешных действий, объясняя, что такое художественный вымысел и что совпадения ничего не значат: например, если Павлик Морозов оказался не герой, а наоборот, то из этого не следует, что нужно обижаться всем, кто носит имя Павел Морозов.

Отговорил — иначе господину болтатристу пришлось бы плохо. Люди в Полынске умеют, когда рассердятся, обращаться с наглецами от всей души, по мужски — и господин болтатрист запомнил бы это на всю свою оставшуюся болезненную жизнь.