Н. Задеев. Не война, а мир, настоящая хроника
Шрифт:
— Милый Юрий, сердцу не прикажешь, не нравишься ты мне.
— Ты мне тоже, — виновато говорил Юрий. — Мне больше Нина Доходяева нравится, хоть ты красивее, но законы любви необъяснимы. С другой стороны, мы с тобой отлично подходящая друг другу пара по уму и красоте, и это была бы гармония, если бы дети двух дружащих семей полюбили бы друг друга и поженились бы, это была бы радость всему городу.
Так они говорили, а стало холодно, они обнялись, чтобы согреться, и тут проснулась их юная кровь помимо разума, и остальное произошло как бы само собой. Расстались они с еще большей неприязнью друг к другу.
На следующий день Роксана призналась во всем Аркадию и сказала, что это ничего не значит, она по-прежнему его любит. Аркадий сказал, что и не сомневается, но, видно, сама судьба все решает за людей. (И это, надо заметить,
Долго ли, коротко, обнаружилось, что временное забытье и бунт крови на берегу не прошли для Роксаны даром, что подтвердилось на медицинском осмотре в школе перед выпускными экзаменами. Роксана, конечно же, во всем призналась родителям, а те радехоньки. С одной стороны, конечно, вроде, рановато, с другой — так и так поженились бы. Подобным образом и родители Юрия были рады. Назначили свадьбу на июль — сразу после выпускных экзаменов, чтобы не слишком было видно у Роксаны то, что должно было увеличиться в силу естественных причин, а то некоторые подумают, что не по любви женятся молодые люди, а по необходимости.
Роксана и Юрий сдали экзамены, причем Юрий, чувствуя вину и ответственность, помогал Роксане готовиться и сдавать, и они оба получили золотые медали, как круглые отличники.
Начались приготовления к свадьбе, половина Полынска (образно, конечно, говоря) была приглашена.
Но однажды вечером Роксана и Юрий встретились и, горюя, стали думать, что же им делать, как же им быть в такой ситуации. И обидеть никого не хочется, и не любят они друг друга, вот какая штука! Тут-то они и вспомнили Шекспира, Ромео и Джульетту (что показывает, какое отрицательное влияние на жизнь может оказывать даже классика литературы, не говоря о каких-то там сочинениях какого-нибудь болтатриста!), они вспомнили и решили, что им другого выхода нет как только покончить с собой. Роксана сбегала потихоньку домой и принесла специального такого зерна, смешанного с отравой для мышей, такая отрава в каждом полынском доме есть, потому что мышей в Полынске всегда было почему-то много. Крыс нет, тараканов нет, а мышей почему-то полным-полно. Я думаю, потому, что из всех видов домашних вредителей мыши, если подумать, наиболее безобидные. То есть, они не так противны, как тараканы или крысы, недаром в сказках много про мышек рассказывается — и мышка-норушка, и тому подобное, а про крыс и тараканов в русских народных сказках ничего хорошего сроду не найдешь. Так вот, Роксана и Юрий, поплакав, съели по несколько горстей этой отравы, запили водой и стали ждать смерти. Но началась вместо смерти рвота, колики, кое-как они добрались домой, их отправили в больницу, а в больнице спасли и вылечили.
Но родители были потрясены этим случаем. Собравшись вместе, они обсудили проблему и пришли к выводу, что нельзя никого силой принуждать к счастью и любви. И через год и Малиновские, и Капустины гуляли на свадьбе Роксаны и Аркадия Однополова, нисколько не грустя, а мать Аркадия, воспитавшая его одна (и никто из полынчан из деликатности не спрашивал, где муж и кто он был, и был ли вообще), с радостью смотрела, как нежно Аркадий держит на руках маленького сыночка Роксаны от Юрия, который успел к тому времени родиться, сам же Юрий в это время отсутствовал, уехал учиться в Саратов, в институт механизации сельского хозяйства, и у него была учебная сессия. Правда, говорят, что он не был потому, что после случившегося вдруг полюбил Роксану... Но тут уж новая история... повторяю: таких изгибов никакому Шекспиру не придумать.
Но, если вы держите мысль, я обещал дать настоящую хронику города Полынска, основываясь на сравнении однофамильцев, которые есть в выдуманной хронике г. Слаповского, и которые есть в действительности. При этом хронику Слаповского знать и читать вовсе не обязательно и даже не нужно — чтобы не испытать через нее вражду и отвращение к людям и самому автору (хотя, кажется, не мне бы заботиться о том, чтобы к г. Слаповскому кто-то не испытывал отвращения, но я считаю, что надо быть благородным даже и по отношению к человеку, которого лично не уважаешь, помня о том, что, может быть, у него есть жена и дети,
Автор пишет, что город Полынск основан неизвестно когда, но давно.
Вот оно, кстати, мастерство наших современных писателей! (Назову так г. болтатриста в виде исключения для цели обобщения.) Разве можно во времена всеобщей нехватки и неэкономии так бездумно тратить слова! Судите сами. Если сказано, что Полынск основан неизвестно когда, то само по себе это уже означает, что — давно. Или можно было сказать: основан давно. Еще короче и энергичней!
Но суть не в том. Суть в том, что дата основания города Полынска досконально известна: 1861 год, а именно год отмены крепостного права.
Вышел царский указ, гласит История, но многие хоть и поверили ему явно, а в душе не верили. И, пока указ не отменили, решили обрести свободу как можно скорее — и убежали от своих рабовладельцев кто куда. Многие из окрестных местностей и выбрали пригорок возле Волги, поросший полынью, омываемый протокой, быстро построили деревянный город с высокими стенами, углубили протоку, вооружились и стали ожидать нападения правительственных войск, так как были уверены, что указ уже отменен, возвращаться же в прежнее крепостное состояние никто не хотел. Однако, правительственные войска не нападали, а подступал уже голод. Выпустили разведчиков, те разведали и сказали, что, похоже, указ не отменен, можно возвращаться к земледелию и скотоводству. Но полынчане почувствовали уже себя к тому времени людьми города. Они взялись за ремесла, стали производить железные обручи для бочек, деготь, колеса и втулки для телег (заметно вообще было тяготение к округлому).
Город расцвел.
Но навсегда, на все дальнейшее время в полынчанах остался дух недоверия, дух наперекорности, о котором я упоминал в начале, который иногда подводил их, но иногда и помогал выжить. Например, грянул в наших местах вскоре голод, об этом толковали все приходящие в Полынск. Но полынчане в это не захотели поверить. Они не стали экономить муку и солонину, как призывали их приходящие, а потребляли по прежнему распорядку, закрыв только наглухо ворота, чтобы шатающиеся сплетники не портили горожанам настроения. И что же? — не поверив голоду, полынчане его не испытали! Запасы, правда, вскоре кончились, но осталась бодрость духа и уверенность, что скоро все образуется. И действительно, почти никто как следует умереть не успел и опухнуть даже, а уж перед воротами телеги с мукой и солониной: деревенские жители выправились и прибыли менять продукты на необходимые им тележные колеса, деготь, обручи для бочек.
Не поверили полынчане и в революции: ни в Февральскую, ни в Октябрьскую. При этом жили не так богато и сыто, как некоторые теперь утверждают: все-таки война была. Но, тем более, если и без того война, то к чему какие-то еще революции? Прибыли, однако, люди в кожаных тужурках и матросы, стали разъяснять. Полынцы только смеются. Пришельцы выхватили наганы и пулеметы, — тут полынцы от смеха вообще на землю попадали. Люди в кожанках и матросы пришли в недоумение и не знали, что делать. Обычно бывало так: они прибудут, завербуют на скорую руку кое-кого из местных, пообещав им власть по своем убытии, выйдут на площадь, соберут вокруг себя десятка два людей, прикончат при них специально припасенного на этот случай городового или человека купеческого звания в бобровой, желательно, шубе, поагитируют с полчасика и объявляют: «Отныне и вовеки веков вашем городе установлена советская власть!» Ну, и люди начинают жить при советской власти, считая, что все это чепуха и никакой советской власти нет, но проходит месяц, другой, проходит полгода — и с изумлением они обнаруживают, что в результате окрестных боев, продразверсток и нехватки продуктов питания и мануфактуры — есть советская власть, укоренилась — и не собирается исчезать.