На абордаж!
Шрифт:
Забросил Шариф информацию о Пьетре и еще нескольким главарям кланов, с которыми, как он считал, находится в хороших отношениях. Но из всех вариантов, какие Шариф составил у себя в голове, ни один не был ни более вероятным, ни менее. Иными словами, Шариф не знал, что и думать. Кому нужна Пьетра, с какой целью? Он не слышал о том, чтобы на суше захватывали заложников с целью выкупа, как он и другие пираты делали в море. Насколько Шариф знал, работа Пьетры в Северной Африке имела целью чистый сбор информации и ее анализ в целях разработки проектов развития инвестиционного рынка и, в конечном счете, привлечения иностранных инвестиций в страну. Эта цель, по его мнению, уж никак и никого пугать не могла. Даже главари преступных кланов были заинтересованы в коммерческом
Пьетре не удалось определить место или направление, куда ее везли похитители. Через пять минут ей плотно завязали глаза. Машина поворачивала то направо, то налево, как будто бандиты специально хотели запутать свою жертву. Это внушило девушке надежду, что повезут ее недалеко, – возможно, спрячут в черте города, а это увеличивало шансы на побег. О последнем Пьетра думала вполне серьезно. Журналистка была спортивной девушкой. Она имела постоянный абонемент в фитнес-клуб, дважды в неделю играла в теннис с инструктором. А два года назад Пьетра даже месяцев шесть ходила на курсы самообороны. Все эти факторы давали девушке уверенность, которая подкреплялась еще и импульсивным характером.
Однако все было не так просто. Примерно через тридцать или сорок минут машина заметно прибавила скорость и долго неслась по прямой. Значит, выехали из города, догадалась Пьетра. Только в каком направлении? На север или на юг? А может, вообще в другую сторону от моря, в глубь континента? Плохо. И будет еще хуже, если ее перевезут через границу. Тогда Шарифу ее не найти. Особенно не рассуждая, Пьетра интуитивно связывала все варианты своего освобождения в основном с вмешательством Шарифа. Он обязательно узнает о ее похищении, узнает от Анны, если та догадается позвонить ему. Ведь у Анны очень удачно остался телефон Пьетры. Если это пираты, которым нужен выкуп за европейскую женщину, по их предположениям, богатую, то Шариф их найдет. А если не пираты, если здесь что-то другое? Может, все-таки у Шарифа связи в преступном мире не только на море, с надеждой думала Пьетра, но и на суше?
Машину уже довольно долго трясло по грунтовой дороге. Пьетра попросила закурить, надеясь, что ей развяжут руки и удастся хоть ненамного сдвинуть повязку на глазах. Руки ей не развязали. Похитители некоторое время возбужденно что-то обсуждали, потом один из них сунул девушке в губы сигарету, щелкнула зажигалка. Пьетра курила с завязанными глазами, не чувствуя вкуса дыма. Она никогда не думала, что курение «вслепую» такое безвкусное – никакого удовольствия. Наверное, большую роль в курении играет еще и рефлекс, когда ты видишь дым от сигареты.
«Интересно, – подумала Пьетра, – что же это за доброта и забота такая? Почему они удовлетворили мою просьбу и дали мне закурить? Почему предварительно совещались – кажется, даже спорили? Честно говоря, обычные бандиты могли бы просто дать кулаком в ухо, чтобы не чувствовала себя слишком вольно. О чем-то это должно говорить. О том, что я ценный пленник? Тогда речь скоро пойдет о выкупе. Давление на меня оказывать некому, и причины нет. Я ничего такого в результате своей работы не вскрыла и никаких материалов, которые у меня следовало бы любой ценой изъять, не получала и не имею. Значит, все-таки причина похищения не моя профессиональная деятельность. Значит, выкуп. Бедный папа, не наделал бы он глупостей, когда ему предъявят требования… Он хоть и бизнесмен, а следовательно, человек рассудительный и выдержанный, проповедующий логику и холодный расчет, но все же неаполитанец. У нас, неаполитанцев, – с усмешкой думала Пьетра, – эмоции на первом месте… А что, это мысль! Эмоции! А не устроить ли моим похитителям проверку по полной программе? Насколько хватит их терпения и корректности в обращении со мной? По их реакции как раз и можно будет определить цель похищения. Если мне ее раньше не объявят…»
Наконец тряска кончилась. Машина остановилась,
Пьетру взяли под руки и повели. Повязку с глаз снимать не спешили. Несколько раз она проваливалась каблуком в рыхлую землю, потом дважды споткнулась о камни. Эти факты подсказали журналистке, что ее решили спрятать вдали от цивилизации. Какое-нибудь заброшенное помещение или деревня. Наверняка очень далеко от города, судя по времени, в течение которого машина тряслась на ухабах. Особых запахов тоже не ощущалось – например, моря или домашнего скота. Может быть, заброшенный завод, какие сценаристы используют в сюжетах своих приключенческих фильмов? Или стройка… Нет, там тоже должны быть специфические запахи. Строительных и смазочных материалов, например станков, ржавого железа… Ничего, кроме пыли и горячего камня, Пьетра не ощутила, но выводы делать в связи с этим не спешила. Сначала стоило попробовать реализовать первую часть своего плана.
К этому делу Пьетра приступила при первом же удобном случае. Скрипнула дверь, и в лицо пахнуло легкой прохладой нежилого, как показалось, помещения. Девушку взяли под руки плотнее, и она тут же поняла почему. Перед ней оказалась лестница, ведущая вниз. То ли конвоиры забыли, как звучит слово «лестница» по-английски, то ли интеллекта не хватило предупредить человека, у которого завязаны глаза. Пьетра оступилась и чуть не вывихнула лодыжку. Она с остервенением дернула плечами и корпусом, вырываясь из рук бандитов, и выдала самое длинное, оскорбительное для мужчин ругательство, которое можно услышать только в неапольском порту.
Сомалийцы буквально опешили от такого всплеска эмоций их пленницы. Они таращились на девушку, которая явно ругалась на незнакомом языке. Голос ее был таким противным и визгливым, да еще пленница истерично брызгала слюной. Закончив демонстрировать свои познания в области итальянской народной мудрости, Пьетра в прежнем темпе, но уже на чистом английском стала требовать, чтобы ей развязали глаза. Она аргументировала свое требование тем, что ноги ей переломать можно было и раньше. А если уж ее привезли в какое-то место и хотят, чтобы она шла сама, то с завязанными глазами она этого сделать не сможет. Если есть желающие, то пусть носят ее на руках хоть по всем лестницам, которые есть в этом доме. Если таких нет, тогда лучше снять повязку.
Сомалийцы, выслушав длинную тираду на итальянском и не менее длинную и оскорбительную на английском, со смехом попытались снова взять пленницу за руки. Но не тут-то было. Пьетра, войдя в раж, принялась так орать и вертеться, не давая ухватить себя, что нервы у конвоиров не выдержали. Судя по интонациям, старший из бандитов разразился ругательствами. Не сразу похитителям удалось снять повязку, потому что Пьетра старательно разыгрывала разбушевавшуюся фурию и не давала к себе прикоснуться. Наконец ее лицо было свободно. Беглый взгляд по сторонам показал, что перед журналисткой был спуск в подвал. Пыльные выщербленные каменные ступени, паутина на стенах, остатки электрической проводки на сводчатом потолке говорили о том, что этот подвал очень старый, когда-то им активно пользовались, но теперь он был в запустении. Как, наверное, и весь дом. Свет проникал на лестницу только сзади, через открытую входную дверь, а впереди в глубине лестницы виднелась ржавая металлическая дверь. Значит, дом когда-то принадлежал богатому человеку – не всякий мог позволить себе металлические конструкции. Да и размеры лестницы говорили, скорее всего, о том, что подвал был обширен. Вот только чей это дом и где он находится…