На белой полосе
Шрифт:
Штрафы за нарушение этих правил устанавливались очень высокие. И, несмотря на все предосторожности, враждующие стороны несли большие потери.
Потому-то на Хароне требовался цвет английской молодежи, не говоря о тех, кто уже вступил в пору зрелости.
Воспользовавшись этим, Брюс Эйнсон записался в качестве человека, не занимающего никакого положения, и незаметно выскользнул из поля зрения общества.
Несколько сот лет назад он скорее всего вступил бы в Орден крестоносцев.
Во время светового десятичасового перелета, разделявшего Землю и Харон, он мог бы с презрением размышлять о красивой ремарке сэра Михали о том, что количество мыслей в человеческой голове обратно пропорционально количеству солнца вокруг него. Он мог бы заняться подобными размышлениями, если бы это было возможно в набитом до отказа «Брюннере». Но Эйнсон вместе со своими товарищами высадился на планету Вечной Мерзлоты уже с замороженными воспоминаниями.
Глава 11
Если вы интеллектуал, один из способов доказать обратное - это ходить взад-вперед по палубе сканирования, неряшливо закатав рукава своей рубахи. Вложив в зубы свежую крепкую сигару, вы прогуливаетесь и громко смеетесь над своими шутками или же смеетесь над шутками своего собеседника. Таким образом, матросы, приходя сюда для того, чтобы поглазеть на Вселенную, видят, что и вам ничто человеческое не чуждо.
Латтимор подумал, что второй штурман Марсель Глит, с которым он беседовал в эту минуту, совершенно не справляется со своей ролью. Смеяться над тем, что сказал Глит, было верхом неприличия. Глит был обвенчан с серьезностью, и их брак походил скорее на похоронную процессию.
– …вполне возможно, - говорил тот, - что созвездие с указанными координатами может оказаться родиной наших пришельцев. Вокруг шести звезд образуется около пятнадцати планет, и по мнению Меллора из Георазведки, с которым я разговаривал в прошлую вахту, похоже, что по крайней мере шесть из них земного типа.
Латтимор подумал, что посмеяться здесь было действительно не над чем, хотя зрители были - несколько матросов гоготали около главной доски объявлений над обращением миссис Вархун.
– Поскольку все шесть земных планет расположены на расстоянии двух-трех световых лет от Клементины, - продолжал Глит, - представляется вполне разумным продолжить поиски там. Еще одно их неоспоримое преимущество в том, что они отстоят друг от друга всего на несколько световых дней.
Здесь можно вставить хотя бы одобрительную усмешку.
Глит продолжал свои рассуждения, но вахтенный гонг напомнил ему о цели посещения палубы сканирования, и он направился в навигационный отсек. Латтимор отвернулся и стал смотреть в иллюминатор, прислушиваясь к комментариям трех человек, разговаривающих сзади.
– «Вклад в будущее человечества!» Это мне нравится.
– воскликнул один из них, прочитав объявление.
– Да, но заметь, что после взывания к твоим лучшим чувствам они в оправдание предлагают пожизненную пенсию, - заметил один из его товарищей.
– За такую плату я не дал бы замуровать себя заживо на пять лет на чужой планете, - сказал третий.
– А я бы согласился, чтобы избавиться от вас, - отпарировал первый.
Латтимор согласился с мыслью, что это обычный древний способ подшучивания через оскорбления. Он часто размышлял над этим словесным насилием, воспринимаемым людьми как остроумие, - вне сомнения, тем самым человек очищался от ненависти к своим собратьям. Его совсем не трогали замечания в адрес миссис Вархун. Как бы она ни была холодна, в ее идее заключалось рациональное зерно, ибо существует много различных типов мужчин, в частности и такие, что могли бы откликнуться.
Он смотрел во Вселенную, которую «Ганзас» окружал в данный момент. На фоне утробной темноты мерцало несколько близких и туманных огней. Они напоминали пчелиные соты, как их видит пьяная пчела крупным планом - нечетко, с искажениями в оптическом нерве. Но, как говорят ученые, оптический нерв человека не приспособлен к восприятию реальности.
Поскольку истинную природу Вселенной могли описать лишь транспонентальные уравнения, получалось, что это неясное мерцание, похожее на ухмыляющегося мелкого рачка с усом голубого кита, и было тем, что в действительности представляют собой звезды.
«Платон, - подумал Латтимор, - почему тебя нет здесь сейчас!»
Он оторвался и направил свои мысли в кухню. Что бы вы ни говорили, ничто так не способствует установлению гармонии между человеком и Вселенной, как хороший синтетический бифштекс.
– Но, Михали, - продолжала Энид Эйнсон, - с тех пор как Брюс познакомил нас, я всегда думала, что ты тайно привязан ко мне. Я имею в виду твои взгляды и что ты согласился стать крестным отцом Альмера - ты всегда заставлял меня считать, что… - Она сжала руки.
– А ты лишь забавлялся.
Он был настроен очень официально - скала, о которую разбивались волны ее пафоса.
– Быть может, я отношусь ко всему с естественной учтивостью, Энид, но ты увидела в ней больше, чем есть на самом деле. Единственное, что я могу сделать, так это сердечно поблагодарить тебя за столь лестное предложение. Но…
Неожиданно она вскинула голову. Теперь была очередь разгневаться - довольно унижении. Она сделала властный жест.
– Ты можешь больше ничего не говорить. Я скажу лишь, что мысль о твоей воображаемой привязанности - как часто я, глупая, представляла, что только дружба с Брюсом удерживала тебя от ухаживаний, - была единственным, что в эти годы поддерживало меня.
– Постой, я уверен, что ты преувеличиваешь…
– Сейчас говорю я! Теперь я вижу, что все твои шуры-муры, этот поддельный венгерский шарм ничего не значат. Ты всего лишь подделка, Михали, романтик, питающий отвращение к романам, донжуан, который боится женщин. Прощай, Михали, и будь ты проклят! Из-за тебя я потеряла и мужа, и сына.
Она хлопнула дверью.
Михали трясло. Он приложил руки к пылающим щекам и старался не смотреть на себя в зеркало.
Самым ужасным было то, что, не испытывая ни малейшего физического интереса к Энид, он восхищался ее силой духа, и, зная, каким сложным человеком был в действительности Брюс, он действительно поддерживал ее теплыми взглядами и случайными рукопожатиями - лишь для того, чтобы показать, что кто-то в этом мире способен оценить ее добродетели.