На бензоколонке только девушки
Шрифт:
Ленор опять за свое
Пойнт-Клиэр, Алабама
Ее неоднократно просили этого не делать, но Тенор возобновила просмотр местных вечерних новостей. «Тебя они только расстраивают, мама», – говорила Сьюки. И, само собой, несколько утр спустя Тенор позвонила Нетте – разбудила ее.
– Алло, – проговорила Нетта спросонья.
– Это Тенор. Послушайте, дорогуша, хочу обсудить с вами кое-что, прежде чем звонить в газеты.
Нетта глянула на часы. 6.18.
– Хорошо, излагайте, Тенор.
– В этой стране кавардак, и все только к худшему.
– Согласна с вами, дорогая, но что поделаешь?
– Я как раз об этом. Я точно знаю, что можно сделать и где именно все пошло наперекосяк.
– Ну молодец, Тенор, – сказала Нетта, выбираясь из постели, включила громкую связь и отправилась в ванную.
– Если
– Двести с чем-то, не меньше, – отозвалась Нетта из другой комнаты.
– Все возможности, верно?
– О да, более чем.
– Мне показалась здравой мысль, что, как ни печально, большинство людей в этой стране попросту не способны собой управлять. Бог мой, гляньте, кого только что избрали в мэры. Этому человеку мозгов не хватит время подсказать, уж не то что с городом управиться.
– В этом вы правы, – сказала Нетта и смыла за собой.
– Разумеется! И с этим надо что-то делать, пока он нас всех в гроб не загнал. Кому это нужно – тратить столько денег на идиотские велосипедные дорожки?
Нетта вернулась к прикроватному столику и взяла трубку:
– Согласна, дорогая, но что вы предлагаете?
– Люди должны уступить бразды правления тому, кто знает, что для них лучше.
– Хорошая мысль. Кому?
– Вот по этому-то поводу мне и нужно ваше мнение, Нетта. Не хотелось бы себя перехваливать, но вы сами знаете, какие блестящие у меня организаторские навыки.
– Вы бы не стали президентом стольких клубов, будь оно иначе, Ленор.
– Верно. Так вот я и думаю, не заняться ли мне всем этим – обойти возню с выборами, объявить себя мэром, да и дело с концом.
– Почему бы и нет, Ленор. Хуже от вас точно не будет.
– Правильно. Выкину этих ханыг. Начну с малого, на местном уровне, а потом решим, куда двинемся дальше. Не вижу никакого иного выхода, кроме абсолютной власти. А вы?
Через несколько секунд, в 6.21, Сьюки сняла трубку.
– Привет, Сьюки, это Нетта. Прости, что в такую рань, но твоя мать опять за свое.
– Ох ты. Что она вытворила?
Нетта хихикнула:
– Пока ничего, но говорит, что хочет утвердить абсолютную власть, объявить себя мэром и сбросить городское управление.
– О боже… она серьезно?
– Не знаю. Может, очередной заскок, но ты бы на всякий случай зашла да уняла ее, пока она в газету не позвонила.
– Спасибо, Нетта. Прости, что она тебя опять дергает.
– Ой, не беда, я уже привыкла. Но знаешь, Сьюки, как ни безумна твоя мать, не исключено, что в этом что-то есть.
Сьюки оделась и рванула к материному дому. Ленор была в кухне.
– Боже милостивый, ты что это в такую рань явилась?
– Мама, ты не можешь звонить в газету и учинять всякие неприятности.
– Неприятности? Ты о чем?
– Мне только что звонила Нетта.
– Ну ты же знаешь, что я права.
– Мама, ты, может, и права, но позволь напомнить тебе еще разок. У Эрла практика в этом городе, и ворошить осиное гнездо я тебе позволить не могу. Мы еще не расплатились по предыдущему разбирательству.
– Но кто-то же должен хоть что-то предпринять. Этот человек нас погубит.
– Хорошо, мама. Пусть это будет кто-нибудь другой. Пожалуйста, давай переживем День благодарения без масштабных драм. Обещаешь? (Ленор надулась.) Пожалуйста, мама? Ради семьи.
Ленор вздохнула:
– Ну ладно. Но, знаешь ли, я бы привела городскую власть в форму за одни сутки.
– Уверена в этом, но, пожалуйста, давай оставим ее в покое.
– Хорошо, Сьюки. Если тебе хочется лишать меня свободы слова, у меня нет выбора – только замолчать. Но замечу: последнее время ты стала очень настырной. Ты уверена, что доктор не дает тебе таблеток?
– Нет, не дает, мама. Но, господи, уж лучше б давал.
Чуть погодя, у себя на кухне, Сьюки обдумывала, что ей предстоит сделать к Дню благодарения. Кухарка из нее никогда не была примерная, и все же за последние двадцать с лишним лет она как-то научилась готовить три блюда в день, а вдобавок еду для собак, котов, хомячков и – недолго – для аллигатора. Она всегда старалась обеспечить правильное сбалансированное питание, но иногда сдавалась и вся семья ела пиццу. В конце концов, если существуют мальчики со светящейся вывеской «Пицца» на крыше автомобиля, доставляющие ее прямо к двери, с чего ей отказываться? Дочки тоже не блистали как поварихи. Оставалось надеяться, что Картер женится на девушке, умеющей готовить. Причем не просто готовить, а с удовольствием устраивать День благодарения на всю семью.
День благодарения – всегда напряженный. В этом году жена Бака Банни пригласила их в гости в Северную Каролину, но Ленор ехать отказалась.
– Сьюки, мне слово «Северная» неприятно даже писать. Зачем мне туда? – сказала она.
– Мама, пожалуйста, скажи, что ты пошутила.
Ленор рассмеялась и ответила:
– Ой, ну может быть… но не уверена.
Тем не менее в Северную Каролину они не поехали. Так что готовить опять Сьюки. И, как обычно, Ленор прибудет незадолго до начала ужина, вся такая свежая, красивая, наряженная, усядется и будет царить за столом. Раздражало страшно. Но в этом году Сьюки поклялась, что начинку для индейки с нуля делать не станет. Слишком долго и никогда не получается как надо. В этом году закажет в «Доме индейки Бейтс», и ей плевать, если кто узнает. И пусть Ленор только попробует заикнуться на эту тему – Сьюки ей ответит: «Ну, мама, не нравится начинка – на следующий год тащи свою».
Ньюарк, Нью-Джерси
Дорогой Билли,
Добралась до Ньюарка поздно вечером в понедельник, дождь со снегом, видимость нулевая, пришлось садиться на запасном аэродроме в Тенефлае. Приземлилась в грязь по самое не балуйся. Повредили кое-что, но хотя бы сели. Ребята на двух самолетах до нас перевернулись, один сбил ограждение. Ф-фух. Короче, застряли на несколько дней, Пинке это узнала, позвонила отцу и сумела добыть нам билеты на бродвейское представление под названием «Оклахома!» [57] – вот Уилли-то обрадовалась. Все ночь сапоги чистила.
Мы на бродвейском спектакле первый раз – и какой это был спектакль! Уилли сама из Оклахомы, и так ее взбудоражило, что она каждый раз, как на сцене скажут «Оклахома», вскакивала и орала «Хи-хоу!». Потеха. Прямо радуюсь, что она из пушки не палила. Зашли потом за кулисы, познакомились с актерами, Алфреду Дрейку [58] , солисту, одного взгляда на Уилли хватило – сразу на свиданье позвал, пришлось компанию составить.
Такой модник он. Когда не на сцене, весь из себя Пятая авеню. Отвел нас в «Сардис» [59] , туда все звезды ходят, у нас столик был прямо у окна. И чуть погодя заходит Джордж Рафт [60] , а на руке у него висит шестифутовая блондинистая фря в золотой парче. Потом двинули в «Радужную Залу» и в «Копакабану» [61] . Ну и ночка. А на следующий день поехали кататься на коньках в Рокфеллеровский центр. Я каталась. Уилли глазела. Они там у себя в Вапануке, Оклахома, не катаются. Погоняли на автобусе и на метро, выпили в «Плазе». Во дела. Как теперь удержать Уилли на ранчо, когда она Нью-Йорк повидала? Ей этот город пришелся в масть, да и она ему. Таксисты чуть машины свои не гробили, так ей махали и дудели.
Скучаю по тебе,
57
Первая музыкальная комедия композитора Ричарда Роджерза и либреттиста Оскара Хэммерстайна 2-го; премьера состоялась на Бродвее в 1943 году
58
Алфред Дрейк (1914–1992) – американский актер и певец.
59
Модный богемный ресторан в театральном квартале Манхэттена, открыт с марта 1927 года.
60
Джордж Рафт (Ранфт, 1895–1980) – американский киноактер и танцор.
61
«Радужная Зала» – ресторан высокой кухни на 65-м этаже здания Рокфеллеровского центра; открылся в 1934 году; «Копакабана» – знаменитый ночной клуб Нью-Йорка, открылся в 1940 году.