На берегу несинего моря: Поэма
Шрифт:
На протоке дальнего пруда
Целовались временем закатным
Мы с тобой,
Как лодка и вода.
Я тогда был просто отраженьем
Твоего, любимая, воображенья
Обо мне и нас двоих.
Но, наверно, губ твоих движенье
Было отраженьем губ моих.
А вода под нами шевелилась,
Отражала летний небосвод.
Шел тогда тебе, и ныне милой,
Двадцать третий год.
Мы потом
Здесь, на стрелке. Я не замечал
Близости стеклянного залива
Из-за твоего плеча.
У тебя была открыта шея,
Блузка в черно-белых полосах...
Долго мы кружили по аллеям,
Останавливались на мостах…
А сегодня, обгоняя шлягер,
Вновь идем по крутизне моста.
Мы опять вернулись на Елагин,
Вспоминаем прошлые лета.
Нынче здесь почти как в Ленинграде.
Песни, правда, на иной манер;
А вот лодки, что дают в прокате,
Сделаны еще в СССР.
Но теперь возможно стало внуку
Взять авто на медленном ходу.
Жаль, что вырос я, и мне такую штуку
Напрокат сегодня не дадут.
На заливе пестрый беспорядок,
Катеров и яхт подвижный строй...
Через сорок лет мы снова рядом
Здесь, на стрелке западной, с тобой.
Впереди у нас немного суши.
Мы стоим, как раньше, налегке.
Просишь ты: «Не торопись,
Послушай,
Как шумит волна невдалеке».
Что же, волны и теперь не реже,
Чем тогда – идут за валом вал...
Горяча твоя рука, а прежде
Я ее своею согревал.
Замечаю, стоя у залива,
Что всё чаще я смотрю назад.
Жизнь была со мною справедлива,
Если – нет, то я и виноват.
Солнце торопливое садится.
Ветер стих. Не виден стал Кронштадт.
Перед нами пролетела птица,
Зачеркнув бледнеющий закат.
Город в летнем сумраке светлеет
Светом фонарей и окон-глаз...
Кажется с годами всё прямее
К островам ведущая аллея,
По которой жизнь кружила нас.
VII. ПЛОЩАДЬ ИСКУССТВ
1
Нам удалось купить для дочери билет
У старой женщины, пожавшей наши руки.
Билет ей выдали за горе прошлых лет,
За старые печальные заслуги.
Для этой женщины певец испанский не был,
Конечно же, насущным хлебом,
И потому был ею заменен
На скудный, но трехдневный рацион...
...Каррерас пел в большом белоколонном зале.
Зал полон был. Но большинство людей
За стенами, на площади стояли.
Все слушали, как этот чародей
Внушал, что не от Словажизнь из тьмы восстала:
С небес безгласных – Голос был сначала!
Он пел о том, что для людей всех стран,
Для всех сердец – закон единый дан
На голос – столь высокий – отзываться
Всегда любовью братской...
Был где-то далеко большой шумливый Питер.
Певец был на экране плохо виден,
Но голос страстный долетал
До каждого, кто этого желал.
...Не замечал никто, как цвета слив, росла
Из-за гостиницы соседней туча.
И вдруг – дождем веселым и гремучим
На площадь вылилась гроза.
Воды блестящей мелкодробный вал
Набросился на слушателей яро
С небес, деревьев, крыш и тротуаров,
Но голоса певца не заглушал.
Исчезла грань меж небом, морем, сушей.
Соединили их текучая вода
И голос, к высшему единому зовущий...
И мы в единое поверили тогда.
2
О, блаженное, бессмысленное слово,
Где взять силы, чтоб тебя найти?!
В Петербурге мы сойдемся,
Словно
Он и есть цель нашего пути.
Среди сумрака издевок и наветов
Только здесь не могут лгать уста.
В этом городе мы снова – просто ветви
Одного словесного куста.
Легкий пепел собран по крупице.
Руки жен блаженных, это вы из снов
Привели нас в царскую столицу
Бесполезных и бессмертных слов.
Много нас. Но здесь никто не лишний.
Заболев, как раньше, воспаленьем чувств,
Мы слова желанные услышим
Из своих – живых и мертвых – уст.
Мы расслышим каждого.
В ознобе
Будем слушать, смерти не боясь...
В Петербурге мы сойдемся,
Чтобы
Слов блаженных не порвалась связь.
3
Пока в нас есть к прекрасному полет,
Пока душа за вечностью в погоне,
Наш Петербург вовеки не умрет,
Венеция в лагуне не утонет...
Спасенье будет этим городам,
Пока душою оживаем там.
VIII. ПРОЩАНИЕ