На берегу спокойных вод
Шрифт:
– Эй, не становись из-за меня сентиментальным...
– А я и не становлюсь. Дружба важнее всего. А любовь, Марк, я потерял много лет назад. Любовь девушки по имени Марта, с которой никто из нас двоих не был знаком. И жаль.
– Да ты поэт, черт возьми!
– с легким восхищением произносил Марк.
– Бедный поэт.
Текло время, не замечаемое звездами, и воздушный насос шипел, клацал и протекал. Марк чинил его постоянно, но воздух на Марте становился все более разреженным. И хотя Чарльз не покладая рук трудился на полях, растения медленно умирали.
Марк так устал, что уже едва ковылял с места на место, несмотря на почти полное отсутствие гравитации. Большую часть времени он проводил в постели. Чарльз кормил его, как мог, с трудом передвигаясь на скрипучих, тронутых ржавчиной конечностях.
– Что ты думаешь о девушках?
– Мне хорошая еще не попадалась.
– Знаешь, это нечестно.
Марк слишком устал, чтобы видеть приближающийся конец, а Чарльза это не интересовало. Но конец был близок. Воздушный насос грозил отказать в любой момент. Уже несколько дней не было никакой еды.
– Но ты-то?
– Здесь у меня есть целый мир...
– Не становись сентиментальным...
– И любовь девушки по имени Марта. Лежа в постели, Марк в последний раз увидел звезды. Большие, как никогда раньше, бесконечно плывущие в спокойных водах космоса.
– Звезды...
– сказал Марк.
– Да?
– Солнце?
– ...будет сиять, как сияет сейчас. И потом.
– Чертов поэт.
– Бедный поэт.
– А девушки?
– Когда-то я мечтал о девушке по имени Марта. Быть может, если...
– Что ты думаешь о девушках? А о звездах? О Земле?
И наступило время заснуть, на этот раз навсегда.
Чарльз стоял возле тела своего друга. Он пощупал пульс и выпустил иссохшую руку. Прошел в угол хижины и выключил усталый воздушный насос.
Внутри Чарльза крутилась когда-то подготовленная Марком, потрескавшаяся лента. Оставалось еще несколько дюймов до конца.
– Надеюсь, он нашел свою Марту, - прохрипел робот.
Затем лента порвалась.
Его ржавые конечности не сгибались, и он неподвижно застыл, глядя на обнаженные звезды. Потом склонил голову.
– Господь - пастырь мой, - сказал Чарльз.
– Зачем мне желания мои? На пажитях зеленых положил он меня; он указал мне путь...