На далеких рубежах
Шрифт:
— На первый раз можно простить, — улыбнулась Лиля, показывая на мокрую туфлю.
— Я тороплюсь…
— Вижу. У вас так много дел, — сказала она с нескрываемой иронией. И, видя, что он собирается уходить, спросила: — Это правда, что Телюков сидит под арестом?
Она спросила об этом с единственной целью задержать Поддубного хоть на минуту. А тот усмотрел в этом вопросе упрек. Ему показалось, что Лиля сердится на него за то, что Телюкова упрятали на гауптвахту. Но при чем здесь он, помощник командира? Арест наложил командир полка — разве ее об этом неизвестно?
— Да, сидит, — ответил Поддубный, в душе завидуя Телюкову.
Он сошел с крыльца и медленно направился к калитке, даже не сказав до свидания.
В учебном классе его позвал к себе замполит Горбунов, очевидно, чтобы потолковать наедине.
— Так, говорите, полковник аннулировал маршрут, проложенный Гришиным? — спросил он задумчиво.
— Аннулировал.
— И вы полагаете, что добились своего?
— А разве не так?
Замполит жестом руки указал на дверь и вышел из класса первым. Так же задумчиво он достал папироску, закурил.
— Я убежден, — начал он, медленно шагая и увлекая за собой Поддубного, — что по-вашему не будет. Полковник пойдет с Гришиным на компромисс. Дроздов не полетит со своей эскадрильей туда, куда он наметил — за Каспий, на Кавказ. Проложат иной маршрут, может быть, немного усложненный, — и только.
Замполит остановился, искоса поглядел на Поддубного, очевидно, определял, как тот реагирует на его слова.
— Разве вы, товарищ майор, не видите, что полковник Слива гнется и сюда и туда? Нажмите вы — он поддается. Нажмет Гришин — поддается точно так же.
— Вижу, Андрей Федорович, но вы еще мало знаете меня!
— Вот это уже неправда. Чтобы замполит да не знал людей! Вы, Иван Васильевич (он впервые назвал его по имени и отчеству), офицер принципиальный, настойчивый, получили хорошую закалку в академии. Но действуете не совсем правильно. Понимаете? В одиночку действуете, забывая, что один в поле не воин. Так вам не удастся выкорчевать пень.
— Удастся!
— Ну, может быть, — подумав, согласился замполит, — но пока будете выкорчевывать — много воды утечет. А не лучше ли взяться за этот пень гуртом? — Замполит прижал кулаки друг к другу. — Скажем, всей партийной организацией полка? А?
— Вы хотите поставить вопрос о Гришине на партийном собрании?
— Не о нем персонально, а о нашей летной подготовке. Но вы поняли меня почти правильно.
Поддубный помолчал.
— Что ж, — сказал он после паузы, — неплохо было бы. Однако Гришин хотя и временный, но все же заместитель командира полка. Имеет ли парторганизация право…
— Критиковать его служебную деятельность? — подхватил замполит.
— Вот именно.
— Будем критиковать недостатки в летной подготовке. Устами самих же командиров-коммунистов. Дальше такое положение терпеть нельзя, Иван Васильевич. Грош цена нам, коммунистам, если мы закроем глаза на недостатки. Вы согласны со мной?
— Пожалуй — да.
Разговаривая, они незаметно вышли на спортивную площадку, огороженную белыми, окрашенными известью, трубами. Остановились под перекладиной. Замполит закурил вторую папиросу — он явно был взволнован.
— В пятницу у нас ночные полеты, — заговорил он. — А в субботу утром, после отдыха, мы проведем партийное собрание с повесткой дня: «Итоги выполнения плана летной подготовки и задачи коммунистов». Так мы решили на заседании бюро.
— Правильно решили, — заметил Поддубный. — И позвольте мне выступить с докладом.
Замполит покачал головой:
— Вы, Иван Васильевич, снова все хотите взвалить на свои плечи. Доклад уже готовит начштаба подполковник Асинов.
— Начштаба?
— Да.
— Простите, это только между нами, но мне кажется, что он в известной мере формалист. Делает все «на основе соответствующих документов» и в цифрах любит копаться. Не суховат ли будет доклад?
— Как раз это и учли мы на бюро. Цифра — это факт. Цифры — это уже картина. Пусть он на основании своих штабных документов нарисует картину и выставит ее на собрании, а мы посмотрим на нее своим партийным глазом и постараемся разобраться, почему она такая неприглядная и кто уродует ее.
— Пожалуй, вы рассуждаете логично, — одобрительно отозвался Поддубный.
— Разумеется, я тоже приложу свою руку к тому, чтобы картина в докладе выглядела реальной, — добавил замполит.
Он совсем не был так робок и застенчив, каким показался в первый день знакомства на аэродроме, и Поддубный пожалел, что до сих пор не обращался к нему и не советовался с ним. И все же такая разительная перемена была ему несколько непонятна.
— Между прочим, Андрей Федорович, — обратился к нему Поддубный, — кажите мне, почему вы прежде так остро не ставили вопрос о летной учебе?
Не сразу ответил замполит. Почесал затылок, задумчиво уставясь в одну точку, словно собирался с мыслями.
— Вы уж извините за столь явную неделикатность, — смутился Поддубный.
— Нет, почему же? Отвечу… Видите ли, меня не так давно назначили замполитом. Опыта нет. Робость была какая-то… Я здесь, в этом полку, вырос. Полковник Слива выпустил меня в самостоятельный полет… Он же назначил меня старшим летчиком. Потом ходатайствовал о назначении командиром звена. Не без его помощи выдвинулся я и в замполиты эскадрильи, а затем и полка. Он для меня как отец родной. А Гришин?.. Вы ведь не знаете… он давал мне рекомендацию в партию. Но теперь я понял: пора выходить из младенческого возраста. Вот и начинаю…
— Батьку брать за чуб? — рассмеялся Поддубный.
— Выходит, так, — улыбнулся замполит.
Горбунов лично занялся подготовкой партийного собрания, беседовал с коммунистами, выявляя их мнения, собирал факты, обобщал их, делал наброски для проект решения.
Накануне партийного собрания, в пятницу. Замполит зашел к начштаба подполковнику Асинову, ознакомился с тезисами доклада и поинтересовался, кто из коммунистов назначен на дежурство и не сможет по этой причине присутствовать на собрании. Тезисы во многом удовлетворяли его, а вот в назначении дежурных явно чувствовалась тенденциозная рука Гришина. Учуяв надвигающуюся грозу, он заранее позаботился о том, чтобы наиболее рьяные его противники — коммунисты майор Поддубный и майор Дроздов — сидели во время партийного собрания на аэродроме в кабинах самолетов.