На дальних берегах. Первая книга. Тринадцатый год. Часть вторая

Барташ Вадим

В глазах Чудинова и Сурикова полковник Соколовский-старший ещё больше вырос. Он превращался уже в почти эпического героя и им можно было безмерно восхищаться!

***

Мария Фёдоровна прервала Андрея:

– Может приступим к чаю? Больше гуся никто не хочет?

– Гусь отменный! – отметил Суриков.

– Мне он тоже понравился! – согласился Чудинов. – Но, пожалуй, можно перейти и к чаю!

– Да, да! – закивал головой Соколовский-старший. – Коль все уже сыты, то давайте перейдём к сладкому, господа. В самый раз!

– Ну тогда Фрося по-быстрому всё сделает! – сказала хозяйка.

Вскоре был накрыт чайный стол, и все сели за него, и Андрей продолжил своё повествование:

– Теперь я расскажу вам про второй подвиг отца…Это уже произошло под Плевной. Об этом отец не любит вспоминать, но там случилась ещё большая заварушка…

Для взятия Плевны 8 июля были отправлены от IX корпуса генерал-лейтенанта барона Криденера три полка 5-й дивизии, которой командовал генерал Юрий Иванович Шильдер-Шульднер, это 17-й пехотный Архангелогородский и 18-ё пехотный Вологодский, составлявшие 1-ю бригаду этой дивизии, и 19-й пехотный Костромской. 8 июля без предварительной разведки была произведена атака на Плевну одновременно с двух сторон, с севера двумя полками 1-й бригады и 19-м Костромским с юга. Атака захлебнулась, так как в Плевне уже находились основные силы Осман-паши, и нашим после этого пришлось отступить… Отходить приходилось под натиском турок, ну а те лезли как обезумевшие черти. Одна их атака следовала за другой! И отцу поручили командовать одним из отрядов, прикрывавших отход наших основных сил. Они отбивались от наседавшего противника до позднего вечера, и в итоге из их полутора рот осталось в живых всего двенадцать человек, в том числе остался живым и отец, который тогда получил своё первое ранение- пуля чиркнула ему по руке чуть выше локтя, и он сам себя перевязал. Ранение отец посчитал лёгким и даже не захотел отправляться в госпиталь. По сути из той нешуточной передряги он выпутался совершенно невредимым! А ведь только турок в том бою полегло до батальона! И отец лично несколько раз вступал в рукопашную схватку с противником! Он убил пятнадцать турецких солдат и одного эфенди, то есть офицера, взял в плен! После этого он стал капитаном и был представлен к новой награде!

– Может хватит обо мне рассказывать? Весь вечер мне посвятили! – запротестовал Соколовский-старший, но Чудинов и Суриков возразили в один голос:

– Нет, что вы, Георгий Иннокентьевич, не прерывайте Андрея! Мы желаем дальше послушать!

– Пусть продолжает!

– Ну, ла-адно,– смирился Соколовский-старший.

Андрей, заручившись их поддержкой, с не меньшим пылом продолжил:

– Следует признавать заслуги и противника, господа… Это я к тому, что Осман-паша, засевший в Плевне, не зря считался одним из лучших турецких военачальников и ему в короткие сроки удалось этот стратегически важный район превратить в крепкий орешек, который нашему командованию несколько месяцев не удавалось никак раскусить. Наши застряли у Плевны. Тут ещё скажу, что после первого неудачного штурма города наше командование усилило дивизию Шильдера-Шульднера. Он получил подкрепление кавалерией и артиллерийскими батареями, а также вскоре к нему подошли новые части IX корпуса и общее командование на себя принял уже барон Криденер. После чего началась подготовка ко второму штурму. Но прежде наконец-то была проведена разведка боем. Её произвёл отряд, который возглавил ещё тогда молодой Михаил Дмитриевич Скобелев. Тот самый, господа, которого в Болгарии считают своим национальным героем. Генерал, ставший не только для нас легендой. Он уже к тому времени успел отличиться в борьбе с кокандцами в Средней Азии и с горцами на Кавказе, то же самое произойдёт позднее и на Балканах, ведь сейчас в Болгарии именем этого генерала названы населённые пункты и установлены ему десятки бюстов. Скобелев как всегда был дерзок и дошёл до Ловчи. Там он сразу понял важность этого пункта для снабжения засевшего в Плевне Осман-паши, и предложил захватить её, но командование не прислушалось к предложению Михаила Дмитриевича и этим самым допустило серьёзнейший просчёт, который осознало только позже. Вообще я, конечно же, не умаляю заслуг генералов Шильдера-Шульднера и Криденера, они были опытными командирами, но под Плевной действовали поначалу крайне неудачно и поспешно, и допустили массу ошибок, чем воспользовался противник, тем более такой талантливый, каким являлся Осман-паша. Однако я возвращаюсь к своему рассказу о штурме Плевны… 18 июля 1877 года барон Криденер отдал приказ о начале второго штурма города. Вначале была проведена, как всегда в таких случаях делается, массированная артподготовка, ну а далее…наши пошли в очередную атаку на предместные укрепления. И опять отец несколько раз ходил в штыковую атаку и вступал в рукопашную схватку с противником. Он заколол

девятерых турок и пятерых застрелил. Целый день они удерживали занятые турецкие окопы и лишь к вечеру, не получив подкрепления, отступили, понеся большие потери. Причём прикрывали отступление своих несколько рядовых вместе с отцом. И он словно заговорённый не был даже при этом ранен! Скажу прямо, и второй штурм Плевны был подготовлен недостаточно и всё делалось на скорую руку, а так воевать недопустимо! Но это я высказываю уже мнение отца, которое полностью поддерживаю. А теперь перейду к боям за Шипкинский перевал… О-о-о! Это был едва-ли не ключевой эпизод той войны. Генерал Иосиф Владимирович Гурко был назначен командующим передового отряда Дунайской армии и ему была поставлена задача овладеть важнейшими Балканскими проходами. У Иосифа Владимировича было под рукой 12 тысяч личного состава и 40 орудий. В его отряде были и болгарские ополченцы, и казаки, в том числе казаки-пластуны. Действовал Гурко решительно и молниеносно, и к 1 июля прорвался через Хаинкиойский хребет, а 5 июля взял города Казанлык и Шипку. Когда об этом узнали в Константинополе, то там воцарилась сущая паника. Тут же полетели с плеч многие головы высших чиновников при Османском дворе. Абдул-Хамид II отозвал из Черногории и Сербии Сулейман-пашу и велел ему отбить занятые отрядом Гурко стратегически важные населённые пункты и проходы через Балканский хребет. В нескольких сражениях Гурко разбил превосходящие силы Сулейман-паши, но наши неудачи под Плевной осложнили положение передового отряда Гурко, и он не смог развить свой успех, чтобы идти дальше на юг. Более того, отряд Гурко командование отозвало за Балканский хребет и этим задумал воспользоваться Сулейман-паша. Он сосредоточил против горстки защитников Шипки целую армию в 28 тысяч штыков при 36 орудиях. У наших там в тот момент находилось только 4 тысячи человек, и из них половину составляли болгарские ополченцы. Постепенно количество и наших, и турок в этом районе возрастало, а после 28 ноября 1877 года, когда пала Плевна, и мой отец оказался в том районе. Сражение на Шипкинском перевале продолжалось не один месяц. К тому времени обороной Шипки руководил уже генерал Фёдор Фёдорович Радецкий, герой Кавказских войн и один из лучших военачальников русской армии. Его смело можно поставить в один ряд со Скобелевым и Гурко. Ну про Радецкого я думаю все слышали…

– Разумеется! – поддакнул Алексей Суриков.

Андрей заметил:

– О решительности и храбрости его так же ходили легенды! Он, как и Скобелев, и тот же Гурко, был истинным русским богатырём! Но я всё же рассказываю про отца… И так…Одна из атак турок оказалась ночной. Черкесы, находившиеся на службе у османов, перерезали сторожевые посты и до трёх батальонов османов ударили по нашим, которые прикрывали Шипку с южного направления. Турки действовали дерзко и внезапно. И поначалу они едва не добились успеха. Они, а также черкесы и башибузуки, в основном из албанцев, навели панику среди русских, тем более многие наши спали. Хорошо отец и ещё ряд офицеров бодрствовали, и они сумели организовать оборону, а то бы всех наших в той ночной атаке как кутят перерезали бы. Итак, потери в той стычке у наших составили свыше ста человек. Когда отец организовывал отпор ночной атаки противника один из башибузуков напал на него сзади и рубанул своим ятаганом… Ещё бы немного и отец бы погиб или во всяком случае остался бы без руки. Это было его первое серьёзнейшее ранение, при котором он потерял сознание. А башибузук, посчитав, что убил отца, не стал его добивать. Наши отбились, но ночная рубка оказалась страшной. Потом, уже в госпитале, один из репортёров английской газеты брал интервью у нескольких тяжело раненных, и в том числе он побеседовал и с нашим отцом. Это интервью вышло в английском издании под заголовком «Герои Шипки», а спустя месяц отдельные выдержки из этой статьи перепечатали все санкт-петербургские газеты, и мы сохранили их в семейном архиве. Вот так начиналась отцовская карьера на военной службе! После тяжелейшего ранения его собирались комиссовать, он в госпиталях провёл не один месяц, в том числе уже и в России, но отец и не думал сдаваться и несколько раз подавал прошения, чтобы его оставили на службе. Вначале он добился, что бы его признали годным к нестроевой службе, но через пару лет окончательно восстановился и вновь встал в строй, правда уже после этого продолжил службу в другом полку. И ему пришлось после той войны ещё не раз повоевать. Я так думаю, что отец у нас не стал генералом только по одной причине…

Конец ознакомительного фрагмента.