На дальних подступах
Шрифт:
Вести с фронтов доходили скверные. Гитлеровцы вели гигантское наступление. На Балтике немцы вышли уже к Либаве и окружают ее. Порт и военная гавань Либавы — под обстрелом батарей противника. Ленинградский округ преобразован в Северный фронт. Генерал-лейтенант Попов — командующий фронтом.
Наступило 25 июня. С начала войны я взял за правило ночью бодрствовать. Так поступали все на базе. Отдыхали поочередно днем. Сперва было трудно, потом привыкли. И вот около трех часов ночи, или утра (не знаю, как правильнее сказать, ибо в конце июня в наших широтах день — круглые сутки), мне принесли оповещение по флоту
Тотчас мы передали это оповещение командирам боевых участков и нашего резерва.
Около семи часов утра над базой прошли в направлении Турку 54 наших скоростных бомбардировщика. Мы подняли с аэродрома обе эскадрильи истребителей, часть которых отправилась сопровождать СБ, большая, разумеется, часть, а одно звено И-153 осталось барражировать над городом и портом — все в соответствии с тем приказом командующего флотом, который был нами получен вечером 24 июня через начальника штаба КБФ.
Как мне позже стало известно, удар по аэродромам Финляндии, на которых фашисты сосредоточили большие силы своей бомбардировочной авиации для налета на Ленинград, наносили одновременно бомбардировщики двух флотов — Балтийского и Северного, и бомбардировщики армейские — Северного фронта. Эта совместная воздушная операция, в которой посильно участвовали и гангутские истребители, преследовала цель упредить, сорвать подготовленный противником массированный бомбовый удар по Ленинграду. Операцию проводили по приказу Народного комиссара обороны СССР Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко. Она достигла успеха — удар по Ленинграду был сорван.
Вскоре после прохода над Ханко к Турку большой группы скоростных бомбардировщиков, прикрытых гангутскими истребителями, до нас донесся гул бомбежки. Далеко, там, где находился порт и аэродромы Турку, поднялись гигантские облака пыли и дыма.
Одновременно с бомбежкой мы нанесли артиллерийский удар. С мыса Уддскатан батарея лейтенанта Брагина гранинского дивизиона открыла огонь по вышке финнов на острове Моргонланд. После третьего залпа вышка была сбита. Одновременно мы увидели и услышали взрыв большой силы: похоже, наши снаряды попали в склад боезапаса на острове. Потом выяснилось, что действительно снаряд угодил в склад мин, сосредоточенный финнами на Моргонланде.
Батареи 30-го дивизиона открыли в это же время огонь по вышке на острове Юссааре. Вышка рухнула и загорелась. Артиллеристы, видя, что солдаты пытаются горящие бревна растащить, усилили огонь и не дали погасить пожар.
Зенитчики и артиллеристы 8-й бригады сбили все наблюдательные вышки на островах и на границе. Противник был на первых порах ослеплен.
Вскоре пришел Арсений Львович, очень довольный успехами утреннего налета. Он, оказывается, ночью послал группу краснофлотцев с трактором, чтобы свалили тот обелиск с благодарственной надписью маннергеймовцев палачу фон дер Гольцу. Хорошо сделали, надо этот гранит использовать для строительства дота на пляже.
В тот день финские батареи обрушили на базу сильный артиллерийский огонь. Батареи крупного калибра, в основном 152-миллиметровые, били по центру города.
Город после эвакуации почти пяти тысяч женщин и детей казался пустым. Многих его жителей мы переселили за городскую черту.
Ханковская артиллерия вступила в контрбатарейную борьбу.
В 13 часов 45 минут фашистская авиация снова нанесла по порту Ханко удар. На этот раз ее вовремя встретили огнем наши зенитки и наши истребители.
Утром 26 июня мы узнали, что Финляндия официально объявила Советскому Союзу войну и тут же усилила удары по Ханко. Число финских батарей, бьющих по полуострову, значительно возросло. Теперь уже стреляли не только с островов Стурхольм и Мээн, расположенных севернее полуострова за Хорсеном. Теперь били и с востока, с островов за бухтой Твярминне, и с северо-востока, с островов на левом фланге нашего переднего края.
Мы — в кольце артиллерийского огня.
Глава восьмая
В огне и под огнем
Именно так можно охарактеризовать первые недели войны на полуострове. Наш гарнизон все 164 дня обороны жил под жестоким огнем. Но в первые дни и недели — не только под огнем: в огне, в дыму, в пожарах, еще не успев все спрятать под землю.
В те дни сразу обнаружилось коварство маннергеймовской военщины, нарушившей мирный договор в час его заключения.
Финское правительство, по договоренности с Советским Союзом, определило срок аренды Ханко на 30 лет. Смысл создания базы был ясно зафиксирован в договоре: оборона от агрессии входа в Финский залив. С таким расчетом строилась и береговая артиллерия, и вся база: против угрозы с северо-запада, запада и юго-запада, то есть против угрозы с моря. Все наши сухопутные сооружения носили ясно выраженный оборонительный характер.
В каком же положении оказалась база?
Границы арендованной территории определены явно не в нашу пользу. Площадь базы — 115 квадратных километров при протяженности от перешейка до западной оконечности 22 километра. Артиллерия того времени, даже полевая, имела дальность огня порядка 22–25 километров. Значит, на арендованной территории не было ни одного квадратного метра, недосягаемого для артиллерийского снаряда. Финское правительство, передав нам полуостров, тотчас окружило его своими артиллерийскими батареями с востока, с северо-востока и с севера. А если учесть, что оба финских броненосца береговой обороны «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен», имевших на вооружении 254-миллиметровые пушки, находились западнее Ханко, то получалось, что база — не только в артиллерийском окружении, но и под перекрестным огнем береговых и корабельных орудий. Так оно и случилось в первые же недели войны.
Но не только артиллерия била по Ханко. Начиная с 26 июня по островам, по нашим гарнизонам били несколько десятков минометов — германскими минами калибра 81 миллиметр. Готовясь к войне против СССР, маннергеймовская Финляндия получила от гитлеровской Германии много современного оружия и боеприпасов.
Таким образом, сдавая нам полуостров в аренду, маннергеймовцы старались сделать все от них зависящее, чтобы свести на нет возможности базы в обороне устья Финского залива. А мы не отстояли нужных для обороны географических границ, не позаботились заранее о более выгодных рубежах.