На день погребения моего
Шрифт:
Когда Майлзу придали, насколько это было возможно, тот вид, который позволил бы ему предстать перед населением «Города Ветров», двое мальчиков вытянулись по стойке «смирно», правильно одетые, в сомкнутом интервале, в круге света от печки, в ожидании проверки. Пугнакс присоединился к ним, хвост не вилял, взгляд ожидающий. Рэндольф появился из своей палатки в штатском, разряженный, словно ель, для выхода в увольнение, хотя он тоже был обязан выполнять рутинную работу, вместо летной формы «Друзей Удачи» — со вкусом подобранный костюм из кентуккийской пеньки и аскотский галстук, а венец ансамбля — щегольская фетровая шляпа.
— Слушай, Рэндольф, — сказал Дерби, — ты выглядишь так, словно собираешься на свидание с девушкой!
Поскольку в его насмешливом тоне не было и тени мужского восхищения, Рэндольф предпочел не отвечать на двусмысленные выпады с раздражением, которого в ином случае этот выпад непременно был бы удостоен, а вместо этого парировал:
— Я не знал, что мальчики твоих лет видят какую-то разницу между полами, — чем заслужил благодарное хихиканье Линдси, прежде чем вернуться к морализаторской серьезности.
— Что касается кулуаров, — напомнил Рэндольф уходящим в увольнение, — если вы увидите какие-либо скопления людей на территории этой Выставки, необходимо избегать подстерегающих вас порочных элементов, единственная цель которых — воспользоваться вашей доверчивостью. Я не окажу им такую честь, не произнесу название того зловещего района, где вы, скорее всего, столкнетесь с такими опасностями. Сама грубость этого района, особенно ночью, говорит за себя, внушая отвращение всем, кроме наиболее безрассудных и тяготящихся своим комфортом, что заставляет их окунуться в гораздо хуже изученные непотребные удовольствия, предлагаемые этим районом. Умный поймет с полуслова . . . или, в данном случае . . . хрумф, хмм, как бы то ни было . . . удачи, вам, парни, пусть вам повезет.
Засим Рэндольф отсалютовал, повернулся и бесшумно растворился в великой благоуханной тьме.
— Ты в дозоре, Сосунок, — сказал Линдси перед выходом. — Тебе известно, каково наказание для тех, кто уснет, будь уверен, ты сможешь впечатлить их, наказав своего товарища по вахте Заднелета, который склонен, как я подозреваю, к праздности. Проверка периметра каждый час, а также проверка напряжения газа в баллоне, скорректированная, вряд ли я должен об этом напоминать, в соответствии с более низкими температурами ночного времени.
Он повернулся и ушел прочь, чтобы присоединиться к Майлзу, в то время как Пугнакс, хвост которого снова обрел свою привычную подвижность, остался исследовать границы лагеря в поисках доказательств появления других собак и их хозяев, которые могут попытаться совершить незаконное вторжение.
Дерби, оставшийся один в свете бивачного костра, со свойственной ему бодростью принялся за ремонт главного водородного клапана, механическая поломка которого ранее едва не стоила им жизни. Это неприятное воспоминание, как и поломка в золотых руках Дерби, скоро будет устранено...словно это было что-то, о чем юноша только читал в какой-то приключенческой книге для мальчиков...словно эта страница их хроники была перевернута, и приказ «Поворот на 180 градусов» отдал какой-то могущественный, но невидимый Командир земной юдоли, к которому Дерби повернулся вновь, добродушно подчиняясь.
Он как раз закончил ремонт, когда заметил у костра Чика Заднелета, варившего кофе.
— Хочешь немного? — предложил Чик. — Или тебе еще не разрешают такие напитки?
Что-то в его тоне подсказывало, что это было просто дружеское поддразнивание, которого парень возраста Дерби может ожидать и с которым он должен мириться.
— Спасибо, от чашечки не откажусь.
Они некоторое время сидели у костра, молчаливые, как пара погонщиков скота, разбивших лагерь в западной прерии. В конце концов, к удивлению Дерби, Чик резко признался:
— Я действительно скучаю по отцу.
— Думаю, тебе было непросто, Чик. Кажется, я даже не помню своего.
Чик печально смотрел в огонь. Спустя мгновение:
— Дело в том, что, думаю, его повесили. Или он сам. Мы были партнерами, понимаешь? Всё время что-то происходило. Шикарные маленькие денежные дела. Не всегда к радости шерифа, но всегда хватало на фасоль в котелке. Меня не страшили все эти полуночные переезды, но эти меблированные комнаты в маленьких городках — я так и не смог к ним привыкнуть. Судья окидывал нас взглядом, поднимал молоток, фьють! Мы обычно были уже за дверью и на большой дороге прежде, чем молоток опускался второй раз.
— Хорошая тренировка, готов поспорить.
— Но, казалось, отец начал сбавлять обороты. Каким-то образом это было связано со мной. Понимаешь, дополнительные трудности, что-то в таком роде.
— Более вероятно, что это — вся та китайская показуха, о которой ты упоминал, — сказал Дерби, — ты не виноват. Слушай, ты эти куришь? —зажег несколько сигарет и предложил одну Чику.
— Моя двоюродная бабушка Петунья! — воскликнул Чик, — что это за запах?
— Это перец кубеба. Используется только в медицинских целях. На борту запрещен табак, как ты мог бы помнить из текста нашей присяги «Друзей Удачи».
— Разве я зарекался? У меня, должно быть, всё перепуталось в голове. Никакого табака! Слушай, это чертова лечебница Кили. Как вы, ребята, коротаете свой день?
Вдруг раздался звук, напоминающий лай целой своры разъяренных собак.
— Пугнакс, — объяснил Дерби, заметив тревогу на лице Чика.
— Он, а кто еще?
— Только Пугнакс. Это один из его многочисленных талантов. Думаю, нам лучше пойти посмотреть.
Они нашли взбудораженного Пугнакса со стиснутыми зубами, в боевой готовности, он неотрывно смотрел во внешнюю тьму, из которой, как сказали бы мальчики, могла надвигаться мощная вражеская угроза, сейчас приближавшаяся к их лагерю.
— Вот, пожалуйста, — позвал невидимый голос, — славная собака!
Пугнакс удерживал занимаемые позиции, но перестал лаять, по-видимому, оценивал пришельцев доступным ему способом обоняния. Дерби и Чик смотрели, как из вечерней тьмы появляется огромный бифштекс, летит по изогнутой траектории, медленно поворачивается и падает почти точно между передними лапами Пугнакса, мгновение оценивающего бифштекс, подняв одну бровь, можно сказать, презрительно.
— Эй, кто-нибудь есть дома?
В свете костра появились два мальчика и девочка с корзинками для пикника, в летной форме из мохерового бриллиантина цвета индиго в пурпурную полоску и в шлемах, которые не смогли достичь простейшей геометрии знаменитой фески Шринера, но были гораздо более замысловато украшены и, даже для своей эпохи, вероятно, не являлись образцом хорошего вкуса. Например, их увенчивал огромный шип в немецком стиле, и несколько плюмажей бледно-зеленого цвета.