На Днепровском рубеже. Тайна гибели генерала Петровского
Шрифт:
По прибытию на командный пункт армии генерал Ефремов был крайне удивлен тому, что командующий армией генерал К.Д. Голубев, находясь в глубоком тылу, даже не предпринял никакой попытки, чтобы оказать хоть какую-то помощь генерал-майору Магону и облегчить тем самым положение подчиненных ему дивизий [32] .
Ефремов был буквально разгневан подобным поведением генерала Голубева. Он всегда считал, что командир должен быть там, где трудно, а не отсиживаться в тылу. Кстати, уже 28 августа 1941 года генерал-майор Голубев по просьбе командующего Брянским фронтом генерала А.И. Еременко, в подчинении которого он вскоре оказался, был отстранен от должности командующего армией.
32
Командир 45-го стрелкового корпуса генерал майор Магон Эрман Яковлевич 14 августа 1941 года погиб в бою
По воспоминаниям начальника штаба фронта полковника Л.М. Сандалова, возвратившись вечером в штаб, генерал-лейтенант Ефремов, спросил:
«...почему Голубев не сам, со своим штабом руководит боем основных сил армии под Кричевом, а возложил это на командира 45-го корпуса Магона? По-видимому, у него не изгладились тяжелые впечатления от выхода из окружения. Его надо послать лечиться, а командовать армией поставить нового, энергичного генерала, такого, как Петровский» {81} .
Надо отметить, что М.Г. Ефремов был абсолютно прав. Не только тогда, но и многие месяцы спустя генерал К.Д. Голубев так и не смог избавиться от воспоминаний, связанных с первыми днями войны, когда он командовал 10-й армией Западного фронта, которая была одной из самых больших по укомплектованности личным составом, техникой и вооружением во всей Красной Армии.
К началу войны в нее входили два стрелковых корпуса (пять стрелковых дивизий), один кавалерийский корпус (две кавалерийские дивизии), два механизированных корпуса (четыре танковые и две механизированные дивизии) и 155-я сд. Итого: 14 дивизий. Только в составе наиболее боеспособного 6-го механизированного корпуса по состоянию на 13 июня 1941 года насчитывалось: 994 танка, 229 бронемашин, 76 гаубиц калибра 122-мм и 152-мм, 96 пушек и 163 миномета.
А если учесть, что и потери 10-й армии были самыми большими, то с большой долей вероятности можно сказать, что он бы, по всей видимости, разделил судьбу своего товарища, командующего 4-й армией генерал-майора А.А. Коробкова, который был расстрелян вместе с командующим фронтом генералом армии Д.Г. Павловым и другими генералами. Константина Дмитриевича спасло только то, что на тот момент, когда Сталин решил устроить показательную расправу над не справившимися со своими обязанностями генералами Западного фронта, местонахождение его было неизвестно: он тогда пробирался из окружения с небольшой горсткой красноармейцев и командиров.
Но было, по мнению автора, еще одно обстоятельство, которое не давало ему покоя уже много лет. Об этом знали не многие. Как и Петровский, генерал Голубев был в составе группы начальствующего состава РККА на стажировке в Германии. Правда, это было очень давно, в 1928 году, когда он еще занимал должность начальника штаба 20-й стрелковой дивизии. Но из тех командиров, кто был в служебной командировке в Германии в 1926—1931 гг., на свободе на тот момент оставались только он, генерал Л.Г. Петровский и генерал А.В. Катков [33] . Абсолютное большинство были репрессированы, как предатели и враги народа. Попробуй после этого быть спокойным и уравновешенным. Так что понять генерала Голубева отчасти было можно.
33
Катков А.В. — командир 40-го сп, находился в командировке в Германии в 1926 году в течение 3,5 месяца. В годы Великой Отечественной войны командующий Уральским военным округом, генерал-лейтенант. — Примеч. автора.
Выслушав доклад об изменениях в обстановке за день, генерал Ефремов пришел к однозначному решению — надо немедленно отводить корпус Петровского на левый берег Днепра, иначе беды не миновать. Но если дать команду на отход отряда Неретина он еще мог, то отвести назад стрелковый корпус без согласования со Ставкой не имел никакого права. Таков уж порядок, установленный в войсках: любое решение по организации боевых действий должен утвердить старший начальник.
Вспоминая вечер 11 августа 1941 года, Леонид Михайлович Сандалов [34] пишет:
34
Сандалов Леонид Михайлович (1900—1987). Генерал-полковник (1944). В Красной Армии с 1919 г. Участвовал в Гражданской войне командиром взвода. В межвоенный период закончил Военную академию им. Фрунзе и Академию Генерального штаба, после окончания которой был назначен на очень ответственную должность начальника оперативного отдела штаба Белорусского военного округа. Именно на штабной службе ему было суждено проявить свой талант. По мнению многих наших военачальников, Леонид Михайлович был самым лучшим штабистом Великой Отечественной войны. Глубокий аналитический ум, широкий оперативный кругозор, редкое умение найти единственное правильное решение —
«Стоя перед развернутой картой с нанесенной на ней обстановкой, Ефремов рассуждал вслух:
— Если бы из-за Днепра перетащить на правый фланг фронта корпус Петровского, он бы, несомненно, сдержал натиск противника. Свою роль за Днепром он уже сыграл. Почти месяц сдерживает главные силы 2-й немецкой армии. Находиться там корпусу и бесполезно и опасно. Он может попасть в окружение, и его постигнет участь, как корпус генерала Бакунина [35] , сражавшийся в окружении в районе Могилева. Обстановка изменилась для корпуса Петровского, да и для всего фронта создалось угрожающее положение, — продолжал Ефремов. — Утром всем Военным советом подпишем просьбу в Ставку о разрешении отвести за Днепр корпус Петровского и 3-ю армию.
35
61-й стрелковый корпус генерал-майора Бакунина Федора Алексеевича был окружен и разгромлен в районе Гомеля. Только в конце ноября генерал Бакунин во главе группы всего в 140 человек вышел из окружения, как отмечалось в документах, «в форме и с оружием». — Примеч. автора.
Ефремов позвонил Шапошникову. Попросил разрешения перевести войска левого крыла за Днепр и переместить КП фронта, но получил отказ. Я знал по своему опыту, что в подобных случаях Борис Михайлович обычно отвечал:
— А вы позвоните, голубчик, товарищу Сталину, может быть, он разрешит» {82} .
Следует отметить, что воспоминания генерал-полковника Л.М. Сандалова среди многочисленных произведений подобного рода наших военачальников и полководцев времен Великой Отечественной войны отличаются наибольшей точностью и правдивостью. По крайней мере вольных и невольных ошибок, различного рода несоответствий реальным событиям и архивным данным в его мемуарах очень мало, да и то они, скорее всего, были обусловлены «работой» нашей цензуры, которая часто заставляла освещать те или иные события таким образом, чтобы они соответствовали созданной властью мифической истории войны.
К тому же не надо забывать и о том, что в рассматриваемый нами период Л.М. Сандалов занимал должность начальника штаба Центрального фронта, а кому, как не начальнику штаба, было знать все тонкости. Он и обстановку знал, и был в курсе всех событий относительно решений Ставки Верховного Главнокомандования, и подчиненных командующих и командиров насквозь видел.
В среде наших выдающихся полководцев и военачальников времен Великой Отечественной войны Леонид Михайлович Сандалов пользовался большим авторитетом. Он один из немногих генералов, кто занимал высокие штабные должности с самого первого дня и до конца войны. В битве под Москвой полковник Сандалов, будучи начальником штаба армии, продолжительное время командовал 20-й армией, пока не прибыл новый командующий — злополучный генерал А.А. Власов. Этот факт впоследствии самым отрицательным образом сказался на его военной карьере: не разглядел самого известного предателя. Если бы не это обстоятельство, Л.М. Сандалов стоял бы в истории Великой Отечественной войны в одном ряду рядом с Г.К. Жуковым, A.M. Василевским, К.К. Рокоссовским, И.С. Коневым и другими видными полководцами.
Многие известные советские военачальники, в частности, Маршалы Советского Союза Г.К. Жуков, A.M. Василевский, М.В. Захаров и др., после выхода в свет воспоминаний Леонида Михайловича отмечали их достоверность. А самое главное, как отметил маршал Захаров: «Он показывает все события "через людей". У него всюду живые люди. Исключительный интерес вызывают страницы книги, посвященные историческому сражению под Смоленском...»
Можно с уверенностью сказать, что наряду с мемуарами П.А. Белова, М.Е. Катукова и Н.А Антипенко его воспоминания наиболее правдиво отражают ход боевых действий на тех участках советско-германского фронта, где ему пришлось воевать. Остается только удивляться, как удалось Л.М. Сандалову отстоять у жестокой цензуры многие «крамольные» взгляды и суждения.