На Фонтанке водку пил… (сборник)
Шрифт:
Товстоногов на второй акт не пошел, а уселся за кулисами на низком диванчике и опять покуривал, озираясь по сторонам.
Прогуливаясь поодаль, Р. заметил, что Мастер одну за другой делает попытки подняться с дивана, дергаясь с места, но его подводят ноги, и встать никак не удается.
Трудно быть свидетелем слабости великого человека, и Р. сделал вид, что ничего не замечает. Тогда Гога обратился к нему:
— Володя, вы не знаете, где этот зеленый чай?
— Вот здесь, рядом, Георгий Александрович, — показал Р. за угол и налево.
Мастер снова
— Володя, — робко сказал он, — вам не трудно принести мне зеленого чаю?
— Конечно, нет, Георгий Александрович! — воскликнул недогадливый Р. — Одну минуту!
— Не в службу, а в дружбу, — послал он вдогонку, и Р., оглядываясь на ходу, радостно ответил:
— Ну разумеется, Георгий Александрович, именно так!..
Хотя слово «дружба» было произнесено Мастером в составе пословицы и не могло иметь буквального смысла, оно согрело преданное сердце артиста Р. Вернувшись с чаем, он, по узбекскому обычаю, приложил левую руку к груди и, с поклоном передавая маленькую фарфоровую пиалу, сказал:
— Ана чой!..
— Большое спасибо, — сказал Гога, принимая ее, и спросил: — Это вы по-узбекски?..
— Да… И зеленый чай — тоже… Всё как в узбекской чайхане… Не хватает только тюбетеек… «Ана чой!» значит «Вот чай!»
Мастер стал осторожно прихлебывать, неумело держа пиалу не одной рукой снизу, а обеими за края.
— Кстати, Георгий Александрович, — сказал Р., — не удивляйтесь, пожалуйста, если узбекское начальство попросит вас одолжить меня на постановку. В Театре Хамзы нет главного и неважные дела. Они знают, что, с одной стороны, я — от Гинзбурга, а с другой — от вас, и мне сделали такое предложение…
— Да?.. А что они хотят? — полюбопытствовал Гога.
— Речь идет о классике. У них шел «Отелло» с Абраром Хидоятовым… Может быть, Шекспир… Я думал о Гамлете в восточном дворце, восточных костюмах, с восточными страстями, коварством, резней… Они говорят «хоп», то есть «хорошо», но предлагают подумать еще о Чехове…
— Ну, Чехов у них не получится, — решительно сказал Гога.
— Я тоже так думаю, и у меня про запас Достоевский… Может быть, «Идиот» с оглядкой на Куросаву… Русские имена по-узбекски звучат странновато… Например, Гаврила Ардальонович. И потом все эти наклейки, парики, армяки… Они должны играть себя и про себя… А настоящие страсти, любовь, ревность, все, что связано с деньгами, — это свое…
— Вы правы, — согласился Гога.
— Еще чаю? — спросил я.
— Нет, благодарю вас, довольно.
— Вы знаете, есть такое узбекское слово — «дивона»… Не «идиот», а, скорее, «блаженный», или «обезумевший от любви», или «влюбленный до святости»… Все эти смыслы… Не «дервиш», а «дивона». Это, по-моему, еще точней о Мышкине, чем «идиот»… Ну, разумеется, нужно увидеть актеров, посмотреть, есть ли там Гамлет или Мышкин, но пока важно решить в принципе… Вы отпустили бы меня в Ташкент на постановку?..
— А вам хочется? — спросил он, глядя на меня снизу вверх.
— Честно говоря, да.
— Так ставьте, — решил он.
12
Возможно, я ошибаюсь, как, впрочем, и во всех остальных моих предположениях и выводах, но мне показалось, что одной из ведущих утренних тем стали всеобщие и взаимовыгодные консультации насчет японской аудио— и видеотехники, еще сравнительно редкой и дорогой на необъятных просторах нашей родины.
Инициативная группа лидеров — Рома Белобородов (замдир), Юра Изотов (завцех) и Гена Богачев (арт.) с двумя или тремя ассистентами, сведущими как в вопросах использования аппаратуры, так и выгодной ее «ликвидации», — совершив ряд пеших разведок, донесла, что в магазинчике господина Отадзимы на Акихабаре, известном каждому прибывающему из СССР, есть достаточный выбор, а главное, ожидается коллективная скидка.
Это ключевое слово приобрело популярность не только за столиками, но и в номерах и стало производить на всех наркотическое действие, как музыка, звучащая из стереоколонок.
Так мы оказались «скованными одной цепью», ибо шаг вправо или влево от господина Отадзимы и его налаженного бизнеса грозил потерей вожделенной скидки.Поэтому многие смельчаки, похорохорившись для порядка, возвращались в лоно «семьи», к «Ежику»: японец Отадзима носил почему-то польское имя Ежи. Как это с ним случилось, сказать не берусь, но в наших разговорах то и дело звучало «Ежик», «у Ежика», «с Ежиком», «Ежик обещал», «Ежик сбросит» и т. д.
— А балетные говорят, — засомневался Женя Соляков, — что технику надо брать не у него, а в магазине «Аэрофлот»…
— Это у Ежика «Аэрофлот», — сказал Жора Штиль.
— Нет, у конкурента, — сказал Леня Неведомский.
— Нет, у Ежика, — сказал Володя Козлов.
— Почему у конкурента? — строго спросил Юра Изотов.
— Потому что у Ежика может оказаться некомплект, — сказал Женя и пояснил: — Так балетные говорят…
— На Гинзе надо брать, а не на Акихабаре, — сказал Вадим Медведев, но Слава Стржельчик оспорил:
— На Гинзе цены хулиганские…
— Зато там товар первого класса, — сказал Миша Волков.
— Ну, это без нас, — решительно сказал Володя Козлов, — мы пойдем другим путем…
Очевидно, он имел в виду поиски вещей дешевых, на которые у нас были свои мастера, интуитивно определявшие отдаленные сейлы и бросовые распродажи. Этим умением особенно отличались «цыганский оркестр» и некоторые участники «табуна». Специалистов по уцененным товарам остроумный Женя Чудаков уже давно назвал «санитарами Европы», имея в виду то, что они благородно подчищали магазинные развалы и ярмарочные свалки. Впрочем, на гигантской осенней распродаже, которая раскинулась по всей территории стадиона «Каракуэн», бродили все, включая самых «благородных». Поэтому каждый, кто хоть однажды был замечен в позе разгребателя неупакованного ширпотреба, имел право носить титул «санитара Европы» или, по другой версии, «ассенизатора Евразии».