На горах (Книга 2, часть 3)
Шрифт:
И с покорным видом, с умильным взором на Спасителя с апостолами во время бури на Галилейском море, знаменитой кисти известного художника Боровиковского, запел Николай Александрыч вполголоса заунывную песню. Другие вполголоса припевали ему, а у него щеки так и орошались слезами.
Кораблик заливает морскими волнами,
Сверху грозят тучи, стоючи над нами,
Заставляют бедных страдать под водами,
Скудны мы, бедны - нищета вся с нами,
Скудость и бедность всегда жила с нами,
Как в прежних веках, так и ныне тоже.
Ох, много зачинающих, да мало скончевающих!
Припадем коленами на мать-сыру-землю,
Пролием
Воздохнем в печали к создателю света:
"Боже ты наш, боже отец наших,
Услыши ты, боже, сию ти молитву,
Сию ти молитву, как блудного сына,
Приклони ты ухо к сердечному стону,
Прими ты к престолу текущие слезы,
Пожалей, создатель, бедное созданье,
Предели нам, боже, к избранному стаду,
Запиши, родитель, в животную книгу,
Огради нас, бедных, своею оградой,
Приди в наши души с небесной отрадой
Всех поставь нас, боже,
Здесь на крепком камне,
Чтоб мы были крепки во время печали;
Мы всегда желаем быть в избранном стаде,
Ты наш учитель, ты наш попечитель,
Просим милости богатой у тебя, владыки,
И всегда ходить желаем под твоим покровом,
Ты нас, батюшка, питаешь и всем оделяешь,
В наших скорбях и печалях сам нас подкрепляешь,
Тебе слава и держава в пречистые руки *.
*Эта песня не без основания приписывается одному из участников татариновского корабля (рязанскому помещику Дубовицкому), отправленному лет пятьдесят тому назад в Саровскую пустынь, а потом едва ли не в Соловки. Первоначальная же редакция принадлежала Александру Иванычу Шилову, крестьянину из Орловской губернии, сначала хлысту, а потом скопческому Иоанну Предтече, умершему в самых последних годах прошлого столетия в Шлиссельбурге.
Все сидели с благоговением и плакали. Не вдруг успокоились, долго сидели после того молча, вздыхая и отирая слезы. Наконец Марья Ивановна спросила у Николая Александрыча:
– А в "слове" кто теперь ходит? . (Ходить в "слове" - пророчествовать во время исступления, находящего на иных хлыстов во время радения и после него. ).
– Да все те же. Племянненка наша, Варенька, стала в слове сильна и с каждым разом сильнее становится,- сказал Николай Александрыч.
– Златой сосуд! По времени, будет в нем благодать великая.
– Слава в вышних богу!
– благоговейно поднявши глаза, проговорила Марья Ивановна.- На Дуню я тоже много рассчитываю. Помните, как в прошлом году я под осень гостила у вас, про нее тогда я вам сказывала, что как скоро заговорила я с ней, едва открывая "тайну", дух на нее накатил (Дух накатил, то есть сошел дух (по понятиям хлыстов, святой дух).) - вся задрожала, затрепетала, как голубь, глаза загорелись, и без чувств упала она ко мне на руки. Великим знамением тогда я это сочла. А теперь, как гостила у них, каждый почти день бывала она в восторге, так и трясет ее всю: судороги, истерика, пена у рта. Ни словом ей не заикнулась я, что бывает у нас на радениях, а все-таки ее поднимало.
– Дай господи такую подвижницу, подай истинный свет и новую силу в слове ее,- сложив руки, набожно сказал Николай Александрыч.- Ежели так, можно будет ее допустить на собрание, и если готова принять "благодать", то можно и "привод" сделать... Только ведь она у отца живет... Помнится мне, говорила ты, Машенька, что он раскольничает, и совсем
– Это так,- подтвердила Марья Ивановна.- Как есть плотской - только деньги на уме.
– Как же Авдотьюшка, познав тайну, станет в Гоморре жить?- сказал Николай Александрыч.- Тяжело ведь ей будет меж язычниками... Некому будет ни утешить ее, ни поддержать в ней святого пламени. Устоит ли тогда она на "правом пути", сохранит ли "тайну сокровенную"? Об этом надо обсудить хорошенько. То помни, Машенька, что ангелы небесные ликуют и радуются, когда языческая душа вступает в ограду спасения, но все небесные силы в тоске и печали мечутся по небу, ежели "приведенная" душа возвратится вспять и снова ступит на погибельный путь фарисейский.
– Со мной часто будет видаться, я буду ее поддерживать. Отец обещал отпускать ее ко мне в Фатьянку.
При мне не пойдет она в адские ворота, не возвратится в язычество,- твердо и решительно сказала Марья Ивановна.
– На "приводе" я, пожалуй, буду ее поручницей и все время, пока обитаю в этом греховном теле, стану поддерживать ее на "правом пути".
– А дашь ли за нее страшное священное зарученье?
– строго спросил у сестрицы Николай Александрыч.
– Дам,- ответила Марья Ивановна.- Дам, потому что ручаюсь за нее, как за самое себя.
– Но ведь ты знаешь, Машенька, что бывает с заручниками, если приведенные ими отвергнутся "пути"?
– спросил Николай Александрыч.
– Знаю,- слегка кивнув головой, ответила Марья Ивановна.
– Отлучение от части праведных, отлучение от небесных сил, отторжение от святейшего сонма поющих хвалебные песни пред агнцем, вечное страданье души в греховном теле, низведение в геенну на нескончаемую власть врага
(Хлысты никогда не употребляют слов: "дьявол", "сатана", "черт" и тому подобных, дабы не осквернить проклятым именем своего языка. Одно у них имя ему - "враг", иногда "враг божий", редко "враг человеческий". Некоторые учители их о дьяволе так говорят: "Какой он враг человекам?
– он друг им и покровитель, как любимым своим созданьям. Он враг только нам, пришедшим из внешнего мира и познавшим правый путь и сокровенную тайну". Хлысты вполне уверены, что смертное тело человека сотворил Сатанаил по образу и подобию своему, потому он и владеет телом, а бог в это тело вдунул дыхание жизни, то есть душу, по своему образу и подобию, оттого душа и бессмертна. Только познавший правый путь и сокровенную тайну, по мнению их, войдут в селения праведных, остальные вечно будут мучиться, заключенные в тела и находясь в полной власти отца своего Сатанаила.),- торжественно говорил Николай Александрыч,- вспомни, сестрица, вспомни, душевная моя.
– Не давала б я, Николаюшка, великого и страшного заручения, не ставила б за чужую душу в залог свою душу, ежели б не знала Дунюшки,- а исступленье, диким, дрожащим голосом сказала брату Марья Ивановна.
И, крепко стиснув руками грудь, со слезами на глазах, задыхаясь от беспрерывных вздохов и сильных судорожных движений тела, стала она "выпевать": ("Выпевать" - в беспамятстве говорить с рифмами, импровизировать.).
– Высоко будет ходить во "святом во кругу" ("Святым кругом" у хлыстов называется нечто вроде хоровода, исполняющего религиозные пляски.). Высока ее доля небесная, всем праведным будет она любезная. Велики будут труды, да и правильны суды...