На графских развалинах
Шрифт:
Возле самого дома, где предположительно может находиться Поречных, трубы уже заменили и теперь бригада дорожников из пяти человек одетых в яркие жилеты укладывала асфальт на проходящий возле дома тротуар, над которым слесаря ремонтники изрядно поглумились, расковыряв его.
– Да, – вздохнул Грек, взирая на все это безобразие из окна белой «девятки». – Откуда ж нам вести наблюдение за домом. Тут и машину-то по нормальному припарковать негде. А сидеть вот так на лавочке и глазеть по сторонам не будешь. Поречных нас сразу заметит.
– Ладно, что-нибудь придумаем, – не теряя оптимизма, сказал Туманов.
– А
А вот Федор Туманов в отличие от него знал, что надо делать.
– Я сейчас, – сказал он, вылез из машины и решительным шагом направился к бригаде дорожников.
– Леш, чего он задумал? – настороженно спросил Грек у Ваняшина, наблюдая за тем, как подполковник Туманов отвел мастера дорожных рабочих в сторонку и что-то ему говорит.
Ваняшин выплюнул окурок сигареты в окно.
– Откуда я знаю.
На лице старшего лейтенанта была такая беззаботность ко всему, что Грека это взбесило.
– Сидишь, как пень и все тебе ни по чем.
– А чего я должен делать? Ты хочешь узнать, о чем Николаич говорит, так иди, послушай, а зудеть мне не надо. И так тошно.
– Уж тебе тошно, – Грек с обидой отвернулся от Ваняшина.
Минут через пять подполковник Туманов вернулся. Причем, на лице его сияла улыбка, от которой на душе у Грека сделалось тоскливо.
– Я все устроил, – сказал Туманов.
– Чего именно? – мрачным голосом спросил Грек. – Неужели продал нас в рабство этому бирюку? – кивнул он на мастера дорожников. Тот стоял и что-то старательно записывал в свою раскрытую папку.
– Погоди, Сан Саныч, ни ершись, – примирительно сказал Туманов на колкий упрек Грека. – Лучшего места для наблюдения за подъездом не найти. Потом, это же не надолго. Да вам и делать-то ничего не придется. Так будете крутиться тут для вида. Нужно, Саня, – принялся Туманов уговаривать заупрямившегося Грека. Ваняшин не возражал против временной переквалификации в дорожные рабочие.
– А я хоть сейчас готов, – сказал он.
Глава 15
Павел Захарович Поречных был человеком осторожным. Организовав побег бабе Горе, как и обещал, он решил не дожидаться неприятностей по службе и подал рапорт об увольнение, сославшись на плохое здоровье. В этом он не слукавил. Последнее время здоровье стало подводить майора. Конечно, можно было поваляться в госпитали, подлечиться, и продолжить службу, но Павел Захарович рассудил мудро – зачем? Повышения в должности не предвидится, а оставаться до конца службы «кумом» он считал ниже своего достоинства. Уже давненько подумывал о том, чтобы бросить ненавистную службу, которая кроме нервотрепки ничего ему не дала. Разве что однокомнатную служебную квартиру в кирпичном бараке. Но разве так должно отблагодарить его родное государство за безупречную службу? Тот же начальник зоны полковник Павловцев не стесняясь прикарманивал деньги, которые ему перечислялись на ремонт служебных корпусов и не гнушался приворовывать строительные материалы. Потому и отгрохал себе шикарный коттедж. Вон и жена у него молодая то и дело за границу отдыхать ездит.
А у Павла Захаровича не было ни коттеджа, ни жены, с которой они разошлись давно по причине неустроенности быта. Будь воля Павла Захаровича, он бы определил Павловцева в зону, но не начальником, а зеком. Так он думал, хотя и знал, что это несбыточно. У Павловцева крепкие связи в главке, а стало быть, ему всегда помогут. Вон за побег бабы Горы, ему всего лишь объявили выговор, который максимум через полгода снимут, а если бы Павел Захарович не подал рапорта об увольнение, его бы выгнали, сделав стрелочником.
В квартире своей бывшей супруги, бывший майор Поречных появился с двумя огромными чемоданами, в которых разместилось все его имущество.
– Пустишь? – спросил он, вглядываясь в знакомые черты женщины, которую когда-то безумно любил. Но было это поначалу их семейной жизни. Потом любовь прошла, особенно после того, как жена стала сильно пить. Поначалу Павел Захарович мирился с этим как мог, а потом когда жизнь стала невыносимой, решил развестись. Жена против развода не возражала и собрав вещички, уехала из поселка.
Теперь получилось все до наоборот: Павел Захарович приехал к ней. Прежде, чем приехать к своей бывшей в Москву, навел кой какие справки о ней, выяснив, что после развода с ним, жена еще пару раз выходила замуж и все неудачно. После третьего развода, жила одна в трехкомнатной квартире, доставшейся ей от престарелой родственницы.
Бывшая жена против его приезда возражать не стала, особенно после того, как Поречных выставил на стол пару бутылок хорошего коньяка.
– Живи сколько хочешь. Мне не жалко для дорогого Пашеньки, – назвала она так Павла Захаровича, как называла его раньше в пору их совместной жизни. – Да и веселей вдвоем, правда? – подмигнула она, выставляя на стол лафитники.
Насчет того, что веселей, Павел Захарович промолчал. Он бы предпочел обойтись без бывшей своей жены, если б было где жить. А сейчас приходилось соглашаться со всем, что ему говорила бывшая жена, лишь бы не настроить ее против себя. После застолья она потребовала от него секса.
– Я уже пару месяцев ни с кем не трахалась, – пожаловалась она. – Представляешь, каково это?
Павел Захарович представлял. Последние три года у него почти не было женщин, а с зечками, как это делали другие офицеры, он предпочитал не связываться. Да и брезговал потными телами.
От бывшей жены сейчас воняло ничуть не лучше, чем от тех бабенций, которые отбывали срока на зоне. Женщины ее возраста там опускались быстро. Если еще молодые девушки как-то держались, старались следить за собой, то те, кому было под пятьдесят выглядели неухоженными. Не для кого им прихорашиваться.
Когда жена уснула, Павел Захарович осмотрел всю квартиру, находя, что его бывшей крупно повезло. Это не барак, где то и дело отключают подачу воды, а еду приходится готовить на электроплитке. Здесь все условия, только живи. Но сейчас Поречных заботило другое: зная давнюю привычку своей благоверной шарить по карманам, он не сомневался, что с гадами она не избавилась от нее. Уж слишком жадна до денег, а значит, стоит ему заснуть, она обязательно заглянет в чемоданы и кроме денег найдет там и пистолет с глушителем. У Павла Захаровича была страсть к оружию. Изо всех марок пистолетов, он отдавал предпочтение старенькому «ТТ». Еще когда работал на зоне, частенько по выходным уезжал подальше в лес и там упражнялся в стрельбе, повышая свое мастерство, и с пятидесяти метров мог запросто попасть человеку точно в голову.