На графских развалинах
Шрифт:
Платформа стала обгонять машину. Надо было не терять драгоценные секунды и прыгать, но руки судорожно впились в руль, а ноги сделались точно ватными. Курепин боялся. Не сомневался, если прыгнув, не сможет удержаться и сорвется вниз, колеса перемолотят его тело, превратив в фарш из костей и плоти. То-то будет радость для местного воронья.
Видя что платформа вот-вот унесется, он закричал что есть силы, подбадривая себя:
– А…а!
И собравшись, оттолкнулся от машины и прыгнул, впиваясь руками в металлические выступы платформы. Почувствовал, что висит. Но долго висеть в таком
Усилие. Еще одно, и вот ему удалось подтянуть свое тело и перевалиться через край платформы. Под руки ему попалась скрученная в несколько витков стальная проволока, которой агрегаты были прикреплены к платформе, чтобы не раскачивались дорогой во время движения.
Курепин ухватился за проволоку обеими руками, мертвой хваткой, чувствуя, что уже никакая сила не стащит его с платформы. Переводя дыхание, глянул на проносящиеся мимо бетонные фермы моста.
«Зилок», на котором он только что ехал, со всей скорости подлетел к обрыву и подпрыгнув, на какое-то время точно повис в воздухе. Потом клюнул передком и нырнул в воду, поднимая вверх огромный фонтан брызг.
Курепин глянул в черную стремнину реки.
Брызги попали ему на лицо, освежив не только голову, но и мысли.
– Неужели это в самом деле свобода? – крикнул он, смеясь.
Глава 19
– Мне кажется, мы идем не верным путем, – сказал Заславский Стрельцову. – И только поэтому поиски тайника затянулись. И возможно, что вообще окажутся безрезультатными.
– А какой верный путь? – спросил Стрельцов. Выглядел он уставшим. Заславскому даже стало жаль своего помощника. Мотается он, кидается из крайности в крайность, а все бестолку. И домработницу они отработали, и проверили связи директора Колтунова с уголовниками, и все оказывается бестолку.
– Надо вернуться к тому, за что убили директора, – сказал Заславский, зная наперед, что Стрельцов кинется увещевать его, что есть официальная версия – самоубийство и она вполне правдоподобна. Заславский был уверен, если они будут придерживаться той версии, им никогда не найти спрятанного золота. Никогда.
– Хорошо, – наконец сдался Стрельцов. – Будем считать, ты меня убедил. Но тогда скажи, с чего начать. Раз ты такой умный.
Заславский не обиделся, хотя последнюю фразу можно было трактовать, как нехороший намек.
– Начать надо с ключа, – сказал Заславский, немало удивив этим Стрельцова.
– Чего? С какого еще ключа? Шутишь что ли?
Но Заславский выглядел слишком серьезным, чтобы шутить.
– Как ты помнишь, домработница говорила, что у Колтунова были ключи от квартиры и у нее. Но ведь к каждому замку полагается по три ключа, или я ошибаюсь? – спросил Заславский.
Стрельцов кивнул, что вполне понимает его мысль.
– Да. Ты прав. Полагается. Верно. Но ты не допускаешь того, что Колтунов мог потерять третий ключ? – спросил он, считая, что доводы с его стороны вполне обоснованные и случиться такое может с каждым человеком.
Но Заславский не счел нужным ответить на его вопрос. Сказал уверенно:
– Или они могли остаться у его бывшей жены. Я сразу обратил внимания на то, что замок в двери хотя и надежный, но уж очень старый.
– Ну это не дает нам повода… – начал Стрельцов, но Заславский перебил, сказав:
– Еще как дает. Уверен его бывшая половинка знает, где третий ключ. Экспертиза установила, что тот, кто убил Колтунова, дверь открыл «родным» ключом и уж никак не отмычками. И если ключ у нее…
– Тогда и убийца она, – закончил Стрельцов за Заславского.
– Или кто-то из ее окружения, – добавил Заславский, и они решили не откладывая поехать к жене покойного директора.
– Надо все делать сейчас, чтобы не было поздно, – подбадривал Заславский Стрельцова.
Даже короткого взгляда вполне могло хватить, чтобы понять: Инесса Колтунова отчего-то слишком взволнованна. Переживания отпечатались на ее лице. После того, как Заславский со Стрельцовым представились, она провела их в комнату, похожую на картинную галерею. Все стены ее украшали картины, многие из которых были подлинниками. Об этом Заславский подумал сразу, как только вошел. Когда-то по молодости он сам увлекался живописью и даже хотел поступить в Суриковское училище, но судьба определила ему путь иной.
– Вот взгляните, это заключение экспертизы, – показал Заславский отпечатанный на машинке лист. Вообще-то их было несколько, но он показал только тот, где речь конкретно шла о замке в двери Колтунова.
Инесса Валерьевна Колтунова взяла предложенный Заславским лист, быстро пробежала по нему глазами. Заславский со Стрельцовым сразу обратили внимание, как у женщины дрожат руки.
– Инесса Валерьевна, вы ведь были женой Ивана Максимовича, – стал давить Заславский, видя что женщина на грани нервного срыва. – Скажите, у вас остался ключ от его квартиры?..
Женщина кивнула. Вернув лист с напечатанным на нем заключением экспертизы Заславскому, вдруг расплакалась.
– Понимаете, я не думала, что все так произойдет.
– Понимаю, – кивнул Заславский, подмигнув Стрельцову, что на этот раз они точно на верном пути. – Говорите, как дело было?
– Вы не знаете, что я пережила с того времени, как не стало Ивана Максимовича. Хотя мы и разошлись, но я относилась к нему с уважением. Он не сделал мне ничего плохого. Только хорошее.
Заславский с трудом выслушивал наболевшее, нетерпеливо дожидаясь главного, когда же наконец, эта толстозадая корова скажет им, кто убил директора.
– Недвижимости у Ивана Максимовича не было. Только вот этот дом, который он оставил мне. А у меня был дом в деревне. Остался от родителей. Тут недалеко. Километров тридцать от города. Прекрасное, знаете ли место. Речушка. Лес. А воздух какой.
Заславский бросил взгляд на картину, висевшую на противоположной стене в золоченой рамке. На холсте масляной краской художник нарисовал небольшой домик с тремя окошками перед которыми цвел куст сирени. Вдали виднелась речка. И не удержался от вопроса: