На Гран-Рю
Шрифт:
В дверь одного из домишек они постучали... Отворил поляк с длинными, едва не по грудь, усами. Не очень приветливый. Нашим друзьям приветы не требуются. Нужно дело. Сказали пароль, он ответил паролем. Путиловцы рассчитывали тотчас двинуться в дальнейшую дорогу. Не тут-то было!
– Будете у меня в каморке ждать, пока дам знак, - распорядился усатый поляк.
– Може, сутки, може, двое. К окнам не подходить, не показываться. Чтобы ни слуху ни духу. Если случайно забредет сосед, молчком ширк за печь.
...Они просидели у поляка в тесной каморке двое суток. Видимо, хозяин несемейный, никого в домишке не было. И его нет: покажется на минуту и исчезнет. Скучно, тревожно.
На столе оставлен хлеб, вареный картофель в мундире, бутылка подсолнечного масла, луковица. Не жирно, но с голода не умрешь.
На третью ночь поляк явился, позвал их. В непроглядной черноте безмолвной ночи они шли селением. Изредка гавкнет пес в одном дворе. В другом, третьем подхватит собачий хор и умолкнет.
Селение осталось позади, открылось поле.
Еще минут десять ходу.
– Стоп!
– приказал поляк.
Перед ними довольно узкая канава со стоячей, дурно пахнущей водой. Возле - землянка солдата-пограничника.
– Граница, - коротко бросил поляк.
"Ну и граница", - посмеялся про себя Иван. Но в темноте на той стороне маячила фигура человека с винтовкой за плечом.
– Переберетесь - влево тропа, дальше проезжая дорога, - объяснял поляк.
– Выведет к станции. Сядете в ихний поезд, в разговоры не пускайтесь, поскольку на заграничном языке не умеете. Привлекать внимание не следует.
Что же дальше стал делать провожатый?
Прокричал что-то на ту сторону не на польском, на немецком, путиловцам непонятное. Там отозвались.
Поляк переговорил с нашим пограничником, тот снял шинель, постелил на боковину канавы, дал Белостоцкому палку.
– На, чтоб не поскользнуться. Шагай. Следы оставлять на земле нельзя. Завтра пограничная охрана будет проверять. Затем и шинель используем, чтоб следов не оставлять. До свиданья.
Белостоцкий перебрался за границу, в Германию. Странно. Перешагнул канаву, и ты уже не дома. Все чужое кругом. Какой-то чужой, не по-нашему одетый человек стоит невдалеке, смотрит. Пока не трогает...
Белостоцкий бросил палку обратно, на свой берег. Товарищ, подхватил и таким же способом переправился за границу.
Усатый поляк через канаву сказал германскому человеку за границей:
– Вина и табака у этих нет, не обыскивай. А что у них в башках, руками не прощупаешь.
"Знакомы, держат связь", - понял Белостоцкий.
И они пошагали с товарищем на ближайшую немецкую станцию.
3
– Прибывает народец, - удовлетворенно потирая руки, сказал Владимир Ильич, когда паровичок группами и поодиночке привез в Лонжюмо восемнадцать русских рабочих.
Всех прибывающих из России они с Надеждой Константиновной уже встречали в своей маленькой квартирке на улице Мари-Роз, куда рабочие заявлялись тотчас по приезде в столицу Франции.
Небольшая тихая улица Мари-Роз в южном районе Парижа. Авто, кабриолеты да и пешеходы здесь редки. Поблизости старый парк Монсури. Иногда Ульяновы приходили подышать его свежестью, отдохнуть в тени величаво-стройных платанов, порадоваться веселой зелени газона.
Квартирка Ленина, тщательно прибранная руками жены Надежды Константиновны и ее матери Елизаветы Васильевны, на третьем этаже четырехэтажного дома No 4. Обстановка простая, если не сказать - бедная: кресел, зеркал, картин нет. Узкие железные кровати в спальне. В другой комнате некрашеный стол, заваленный письмами, газетами, книгами, русскими, французскими, немецкими, английскими. Столовая и приемная для гостей в уютной, идеально чистой кухоньке. Гостей бывает много, гости особые. Обывательских разговоров в кухне и вообще в доме Ульяновых не слыхать. Говорят о тяжелой доле рабочего люда, о политических событиях в мире и раньше всего в России. О будущей революции и работе для ее подготовки. В квартире на улице Мари-Роз - штаб подготовки революционной работы. Организатор, вдохновитель ее - Ленин.
Так в конце прошлого века штабом подготовки революционной работы было не ведомое никому сибирское село Шушенское, где Владимир Ильич отбывал ссылку.
Русские рабочие, приехавшие в столицу Франции, подивившись шумной оживленности парижских улиц, праздничности зданий, богатству витрин, с волнением и робостью поднимались по винтовой лестнице на третий этаж к Ленину. К тому времени Лениным было написано много статей, брошюр и замечательных книг о партии, революционных задачах пролетариата, революции.
Ленина знали социалисты многих стран и, конечно, русские рабочие. Знали и глубоко уважали создателя нашей партии. А увидели впервые. Обыкновенный, крепкого сложения, невысокого роста человек. Нет, не обыкновенный. Неотразимо влекущий одухотворенностью облика, особенно взгляда проницательно-умных, живых, добрых глаз.
Ленин встретил их добро и весело. И сразу им стало легко и свободно в скромной квартирке.
Они и не знали, никто не знал: настанет время, Французская коммунистическая партия купит у владельца дома эту квартиру, в ней будет открыт музей В. И. Ленина, известный и почитаемый передовыми людьми всего человечества.
– Прибывает народ, - повторила Надежда Константиновна.
– Важное, Володя, тебе предстоит. Теперь, наверное, придется немного отложить борьбу с тем... трудным, на время отложить.
Она имела в виду жизнь партии, раскол среди ее отдельных членов в России и здесь, в парижской эмиграции, которая очень велика.
– Как отложить?!
– вскипел Владимир Ильич.
– Ни на день!!
Владимир Ильич создал партию. В 1903 году бесконечными усилиями его и верных его помощников, членов партии, был созван съезд. Это был Второй съезд. Участников Первого (Ленин тогда жил в шушенской ссылке) жандармы немедленно похватали и упрятали в тюрьмы. Объявленная Первым съездом партия не успела начать работать.
Второй съезд тайно от сыщиков и полицейских проходил за границей. Неотложные вопросы политики и работы партии обсуждались на съезде. Обсуждались Программа и Устав партии. Были выборы в Центральный Комитет и редакцию газеты "Искра". И почти по всем вопросам возникали споры, разгоралась борьба. Ленин и его соратники боролись за то, чтобы партия была строго дисциплинированной, боевой, пролетарской. Нашлись противники ленинских взглядов. Они считали, что член партии может и не состоять в партийной организации, не работать в ней, не подчиняться партийной дисциплине. Выходит, его партийность только на словах.