На грани безумия (Грани разумного) (др. перевод)
Шрифт:
– Я прыгну с моста!
С сияющей улыбкой она обвела всех глазами. В отличие от остальных, одетых в шорты и короткие платья, Ребекка не прикрыла свое тело ничем, кроме малюсенького коричневого купальника от «Кельвин Кляйн».
– Зачем тебе прыгать? – спросил ее Марк.
– Затем, чтобы привлечь к себе внимание, которого она пять минут была лишена, – прошептала Шерон.
– Мы так делали, когда я была маленькой! Это здорово!
– Но там же очень мелко, вода низко стоит. – Марк встрепенулся.
И правда, над водой
– Да ладно. Я же опытная. И очень смелая.
– Ребекка, я тоже думаю, что не стоит прыгать, – занервничала Джуд.
– Я уже решила. Я от своего не отступаю! – Она лукаво подмигнула, вставила ноги в пляжные тапки от «Прада» и устремилась к мосту.
По счастью, к правой половинке задницы у нее прилипли кусок земли и несколько травинок, что, безусловно, придало ей дополнительного шарма. Сняв тапочки и взяв их в руку, она взобралась на перила моста.
Марк поднялся на ноги и с беспокойством поглядывал то на воду, то на мост.
– Ребекка! – крикнул он. – Может, все-таки не стоит…
– Все в порядке, я же соображаю, что делаю, – игриво проговорила она, откидывая назад волосы.
Затем она глянула вверх, подняла руки, на мгновение эффектно замерла – и сиганула в воду.
Все следили за ее прыжком и ждали, когда она вынырнет. Ребекка не показывалась. Марк ринулся к озеру, и тут она появилась из воды, крича от боли.
Марк бросился в озеро и поплыл, а за ним еще двое мужчин. Я стала рыться в сумке в поисках мобильного телефона.
Они вытащили ее на мелкое место, и через некоторое время, настонавшись и вдоволь накорчившись от боли, Ребекка проковыляла на берег, поддерживаемая с двух сторон Марком и Найджелом. Было ясно, что ничего страшного с ней не случилось.
Я встала и протянула ей свое полотенце.
– В скорую позвонить? – в шутку спросила я.
– Да… да…
Все собрались вокруг Ребекки и осматривали ее пострадавшую ногу. Как выяснилось, Ребекка могла шевелить пальцами (с очень ухоженными ногтями), – какое облегчение.
Я узнала у нее телефон ее врача, автоответчик сообщил мне, по какому номеру звонить в часы, когда нет приема, и, набрав его, я вручила трубку Ребекке.
Она долго разговаривала с врачом, по его указаниям шевеля ногой и так и этак и издавая самые разные звуки. В итоге был сделан вывод, что перелома нет и вывиха тоже – просто небольшой ушиб.
– А где Бенвик? – спросил Найджел, вытершись полотенцем и сделав добрый глоток белого вина.
– И правда, где Джайлз? – повторила за ним Луиза Бартон-Фостер. – Я и утром его ни разу не видела.
– Пойду поищу его, – сказала я, радуясь возможности уйти и не видеть, как Марк растирает Ребекке лодыжку.
Приятно было войти в прохладный холл. Широкая лестница, мраморные статуи, восточные ковры на выложенном плиткой полу и очередное изображение вульгарного герба над дверью. Я немного постояла, наслаждаясь чувством покоя.
– Джайлз! –
Ответа не последовало. Я совершенно не представляла, где находится его комната, и стала подниматься по великолепной лестнице наверх.
– Джайлз!
Заглянув в одну из комнат, я увидела огромную дубовую кровать с балдахином. Комната была оформлена в красных тонах, а окна выходили на озеро, туда, где находилась сейчас вся компания. На зеркале висело красное платье, в которое Ребекка была одета вчера за ужином. Я перевела взгляд на кровать и чуть не задохнулась. На покрывале, аккуратно сложенные, лежали трусы с эмблемой «Ньюкасл юнайтед», которые я подарила Марку на День святого Валентина.
Я выбежала из комнаты и встала, прислонившись спиной к двери и тяжело дыша. И тут услышала какой-то стон.
– Джайлз! – окликнула я.
Нет ответа.
– Джайлз? Это Бриджит.
Похожий на стон звук послышался снова.
Я пошла дальше по коридору.
– Где ты?
– Здесь.
Я распахнула дверь. За ней открылась жуткого вида комната с ярко-зелеными стенами, уставленная громоздкой мебелью темного дерева. Джайлз лежал на кровати, повернув голову набок, и тихо стонал. Рядом лежал телефон со снятой трубкой.
Я присела на кровать, он слегка приоткрыл глаза и снова их закрыл. Очки криво сидели на носу. Я сняла их.
– Бриджит, – пролепетал он, и тут я заметила, что в руке он держит баночку с таблетками.
Темазепам.
– Сколько ты принял?
Я взяла его за руку.
– Шесть… или четыре…
– Когда?
– Недавно… примерно… недавно.
– Пойдем, нужно, чтобы тебя вырвало, – сказала я, вспомнив, что тем, кто отравился, всегда промывают желудок.
Мы пошли в ванную. Все это было малоприятно, честно скажу. Потом, когда мы вернулись в комнату, я дала ему выпить много воды, он лег на кровать и стал тихо рыдать, не отпуская мою руку. Я стала гладить его по голове, и срывающимся голосом он поведал, что позвонил Веронике, своей жене, и, совершенно утратив здравый смысл и чувство самоуважения, стал просить ее вернуться, испортив тем самым всю ту большую работу, которую проделал за последние два месяца. Она заявила, что не сомневается в своем желании с ним развестись, и он впал в отчаяние. Вполне понятная реакция. Это любого доведет до темазепама. Так я ему и сказала.
В коридоре послышались шаги. В дверь постучали, и в комнату вошел Марк.
– Надо еще раз позвонить врачу, – произнесла я.
– Что он принял?
– Темазепам. Шесть таблеток. Его стошнило.
Марк вышел в коридор. Послышались голоса. До меня донеслось, как Ребекка воскликнула: «Боже, да что ж такое!» – а Марк стал ее успокаивать. Потом слышалось лишь невнятное бормотание.
– Я так больше не могу, пусть все это кончится. Не могу больше терпеть, не могу, – стонал Джайлз.