На грани полуночи

Маккена Шеннон

– Ненавидела. Но мне нравилось, когда ее объяснял твой брат.

Шон кивнул.

– Да, Кев гениально мог заинтересовать этой штукой. Он за два года получил степень бакалавра. Мог бы и быстрее, если бы не приходилось работать по ночам. Он уже работал над диссертацией, когда… – Шон сделал паузу и сглотнул. – Проклятье. Не бери в голову.

– Ты и сам был очень умным, – сказала она, чтобы нарушить мучительную тишину. – Тебе даже не нужен был учебник.

Его краткий смех отозвался болью в горящем горле.

– Сукин сын стоил восемьдесят долларов.

Зачем покупать, если можно прочитать его в библиотеке?

– А еще ты никогда не записывал лекции, но всегда все помнил, – продолжала Лив. – Я тебе ужасно завидовала.

Шон закрыл учебник.

– Отец учил нас запоминать то, что мы слышим. Для него записывать что-то было признаком умственной лени.

– Ничего себе, – пробормотала она. – Очень жестко.

– Жестко. Да. Хорошее слово, чтобы описать Эймона Макклауда. Хитрость в отборе. Когда поступает информация, выбираешь только важные вещи. Остальное выбрасываешь, как мусор. – Он сделал паузу. – Я выбрасываю мусор, но отлично помню все, что важно.

От его тона взгляд Лив насторожился.

– Неужели? И что же важно? – Она взяла расческу и запустила ее в следующую прядь волос.

Шон вздрогнул, когда она дернула ее вниз.

– Ради бога, хватит уже! Дай мне эту штуку. – Он забрал расческу и держал вне досягаемости, пока Лив пыталась вернуть ее себе.

Она подпрыгнула за ней.

– Шон, это не смешно…

– Сядь, – велел он. – На кровать.

Последовала краткая борьба, которую он быстро выиграл, и вскоре она уже сидела на кровати, зажатая между его бедер. Он выбрал прядь ее волос и начал расчесывать.

– На чем мы остановились? Ну да. Мы говорили о том, что важно помнить, а что так незначительно, что можно забыть.

Поза была слишком интимной. Обернутые шелком бедра Лив были такими гладкими и горячими в том месте, где соприкасались с внутренней стороной его бедер. Его тело гудело.

– Шон, – прошептала она, – мне так неудобно.

– Зато будет удобно твоим волосам, – заверил он ее. – Просто расслабься и позволь мне на несколько минут стать твоей фрейлиной. Ничего страшного.

Она молчала, пока он медленно расчесывал длинную прядь волос, разглаживая каждый комочек, пока локон не стал гладким по всей длине. Он положил эту прядь ей на плечо и выбрал следующую, расчесывая ее терпеливо и медленно, как будто у него в запасе было все время мира. Шон тянул, сколько мог.

– Итак, что ты считаешь достаточно важным, чтобы помнить? – оживленно напомнила Лив.

Он положил гладкий, прекрасный локон ей на плечо и выбрал следующий, чтобы уделить ему все свое внимание.

– Тебя, – сказал он.

О боже! Это было похоже на одну из ее личных полуночных фантазий. Шон появляется в ее спальне и говорит, что она важна для него. Она не могла купиться на эту смертельно опасную чушь.

– Да ладно тебе, – сказала Лив дрогнувшим голосом. – Отпусти меня. Это плохая идея.

Он схватил ее за талию, когда она попыталась встать.

– Я помню каждую деталь, – сказал Шон. – С того момента, как впервые тебя увидел. В чем ты была одета, твою прическу, запах твоего шампуня. Все. Сенсорная передозировка с 3D-эффектом. Ничего не могу с этим поделать.

Она повернулась и затравленно взглянула на него.

– Замолчи, Шон. Это все чушь собачья, и я на нее не куплюсь.

– В первый день, на стройплощадке, на тебе была белая блузка, – тихо произнес он. – Юбка синего цвета. Волосы до задницы доставали.

– Стройплощадка? – нахмурилась Лив. – Я тебя впервые увидела в аудитории Шеффера. На лекции твоего брата.

– Я увидел тебя раньше, – сказал Шон. Каждое медленное движение расческой по ее влажным волосам было пропитано нежностью. – Все парни в бригаде говорили о великолепной дочери большого босса, которая учится в частной школе. Затем, в один прекрасный день, ты пришла на стройку с отцом. Ты даже не замечала нас, бедных ублюдков, пялящихся на тебя с высунутыми языками.

Лив ломала голову, пытаясь вспомнить.

– Я тебе не верю.

– Это правда, – продолжал настаивать Шон. – Ты пронеслась мимо, глядя вдаль. Будто фарфоровая принцесса. Посмотреть можно, но потрогать – ни в коем случае.

– Я не из фарфора, – прошептала она.

– Я знаю. Я точно знаю, какая ты теплая и мягкая. – Он бросил расческу на кровать и провел пальцами по ее волосам, разглаживая их по плечам. – Я открою тебе тайну, – пробормотал Шон. – Я не записывался слушателем на лекции Кева по изучению органической химии. Я знал этот предмет с двенадцати лет. Я пришел к тебе, Лив.

Шон Макклауд, использующий все свои навыки соблазнения, был смертельно опасен. Она начала искать слова, которые помогли бы его отвлечь.

– Это правда, что ты взорвал учительский туалет, когда был в шестом классе?

Он замер, затем затрясся от смеха.

– Ничего себе. Из всех призраков прошлого этого я ожидал меньше всего. Кто тебе рассказал? Этот придурок Блэр Мэдден? Он всегда был долбаным стукачом.

– Просто ответь на вопрос, пожалуйста, – проговорила она чопорно.

– Черт возьми! Это были всего лишь пара молекул пороха, упакованные в соломинку от молочного коктейля, обвязанную веревкой и с приклеенным запалом. Я бы не назвал это бомбой. Я закрыл дверь в ту кабинку проволокой, чтобы ее никто не использовал, а когда Харрис направился днем в туалет, я подкрался и поджег запал. Хотел преподать ему урок, а не взрывать его задницу.

Лив повернулась, чтобы увидеть его лицо.

– Почему ты это сделал?

Шон пожал плечами.

– Он меня разозлил. Кев успешно сдал все тесты по математике. Харрис обвинил его в мошенничестве. Как будто Кеву нужно было обманывать на математике в седьмом классе. Он уже изучал теоретическую физику. Самостоятельно.

– Ясно, – прошептала она.

– Харрис временно отстранил Кева. Это чертовски меня разозлило.

Его руки были заняты ее волосами, медленно поглаживая их по всей длине. Она обернулась и увидела, что он прижимает локон ее волос к своим губам.