На грани развода. Вернуть любовь

Невинная Яна

У него хватает наглости говорить о моем ребенке, которого он назвал набором клеток.

– Не беспокойся, тебя это больше не касается.

– Касается, Ксюша, он же мой, – говорит то, что мгновенно поднимает градус моей злости.

– Твой у тебя есть! А это только мой ребенок!

– В тебе говорит обида, понимаю, но ты моя жена, Ксюша, и все, что касается тебя – касается и меня так же. Я хочу быть рядом, принимать участие…

– Участие! – фыркнув, я все же поворачиваюсь корпусом к Глебу. – Я просила твоего участия, но ты был занят, оправдывался

своей работой, еще и меня винил, что я требую слишком много внимания, а сам проводил время со своим ребенком!

– Это не так, – заявляет спокойно, бросая на меня взгляд. – Да, я лгал. Но только насчет его существования. Я не проводил с ним время, не игрался в папочку. Вову я видел лишь несколько раз и то, большинство этих встреч были совсем мимолетными. Я действительно работал, когда говорил тебе, что занят. И если раньше тебя это устраивало, то на этот раз ты закатывала мне истерики, хотя прекрасно понимала, что из-за того, что Олегу пришлось сразу же вылететь обратно в Штаты, я остался один разбирать дела в офисе. Ты ведь знала об этом, знала, что я много работаю, и не вошла в положение.

Как объяснить ему то, что я подспудно чувствовала его вину и отстраненность? Поэтому истерила, чересчур бурно реагировала, вызывала на эмоции и добивалась внимания любым доступным способом. Мои подозрения оказались верны, но он прав в том, что мне не хватило терпения достойно выдержать период становления его компании в России. Как партнер я вела себя неправильно, но все это неважно – по сравнению с его виной.

– Ты хоть капельку чувствуешь вину? – спрашиваю прохладно, по-детски игнорируя его вопрос. Ведь я пострадавшая сторона и имею право давить, унижать, капризничать и делать что угодно! Это он пусть оправдывается и стелется передо мной! Пусть терпит любые оскорбления!

– Каплю? Ксюша, не задавай глупых вопросов, – отвечает он грубовато, стискивая руки на руле до побелевших костяшек, – я чуть не разрушил наш брак. Но, черт побери, я не представляю, как нужно было поступать правильно в той ситуации.

– Может, сразу рассказать мне? – делаю выпад, глядя на него в упор.

– И что бы ты сказала? Дала бы оправдаться? Я считал, что просто заплачу денег за лечение мальчика и он отправится домой со своей семьей. Я не чувствую к нему ничего. Это просто маленький ребенок, лечение которого я оплачиваю.

– Ты не можешь говорить этого всерьез, – неверяще качаю головой.

Неужели он еще более жесток, чем я думала? Он не любит собственного сына?

– Предлагаешь врать? Придумать, что я полюбил его сразу, как только увидел? Это же бред. Для меня его появление стало полной неожиданностью. Неприятной и способной испортить мне жизнь. Но я верил, что заплачу за лечение и забуду об его существовании. У него есть отец. Человек, которого он считает таковым. Я не имею права вмешиваться, даже если бы хотел. Но у меня не было и нет такого желания. Это чужие мне люди и я встречался с ними только по делу, что бы ты там себе ни нафантазировала. Я не имею ни малейшего

желания знакомиться поближе. Наша семья не должна была пострадать из-за моей ошибки. Он бы уехал, и ты бы ни о чем не узнала.

– И ты бы смог жить с таким грузом на сердце? Зная, что обманул меня? – Боль стискивает горло, и в то же время с каждым словом, когда я расколупываю кровоточащую рану в душе, становится чуточку легче – оттого, что я могу высказать то, что наболело. – Ах, о чем это я? Ты и жил именно так! Еще и меня попутно обвинял!

– Я не делал бы этого, если бы ты не цеплялась ко мне по любому удобному поводу! Не смешивай одном с другим, Ксюша. Я виноват, не скрою. Виноват так, что не знаю, смогу ли искупить вину, но дома я вел себя идеально. Тебе не в чем меня упрекнуть. Приезжал вовремя, работал вдвойне больше, отменял встречи, ездил к твоей родне. Я старался, черт побери! И отвечал только агрессией на агрессию.

– Ну вот, пожалуйста, вперед, к неагрессивным! Нашему браку конец, так что можешь уже искать себе следующую дурочку, – психую от очередного перекладывания части вины на меня, хотя и не могу отрицать, что не раз устраивала истерики на пустом месте, как и то, что Глеб действительно старался вести себя как примерный муж. Но сейчас я не могу смотреть на то прошлое объективно. Ведь он выгораживал свою вину – в том числе перед самим собой. Прятал за шикарным фасадом нашего брака страшный темный подвал, полный грязных тайн.

– Да нет у меня никого, Господи Боже! – бурно реагирует Глеб, мгновенно сковывая себя. Дышит прерывисто, часто, через нос, крепко стискивая челюсти. Видимо, щадит меня и ребенка, избавляет от своих порывов гнева. – Я не сдамся, Ксюша, не остановлюсь, пока ты не поймешь, что все еще может наладиться. Дай мне шанс.

– Шанс на что? – дрогнувшим голосом спрашиваю я, не намеренная идти к нему навстречу хоть на гран.

– Вернуть тебя.

Глава 21

Глеб

Ксюша замолкает после моего заявления и все десять минут, за которые мы доезжаем до ее объекта, смотрит в окно, делая вид, что меня тут нет.

– Я подожду, пока ты не закончишь, – говорю ей, припарковавшись у двухэтажного таунхауса.

– В этом нет необходимости, – резко говорит она. – Я не поеду с тобой обратно, Глеб, поэтому не жди зря.

– Мы не закончили разговор.

– А по-моему, закончили, – фыркает она, отстегивая ремень безопасности.

– Я все же настаиваю, – не хочу сдаваться.

Нам нужно основательно поговорить и прийти к какому-то решению, не срываясь на взаимные обвинения и ссоры. Ксюша имеет полное право злиться на меня, но я не могу позволить ей просто оборвать наши отношения.

– Твое дело, – упрямо говорит блондиночка, выходя из машины и шагая в сторону входа по гравийной дорожке.

Я же провожаю ее взглядом, как голодный пес, жадно оглядывая с ног до головы. Только это мне и остается – наблюдать издалека.