На грани развода. Вернуть любовь
Шрифт:
Сажусь прямо на диване, на котором лежала, завернувшись в плед. Хандра никак не проходит, и пока удается прикрываться беременностью, чтобы заслуженно иметь право на страдания.
– Нет, – коротко и резко отвечает мама, не стесняясь своей грубости. – Ксюша не будет с тобой разговаривать, Глеб. Думаю, объяснения не требуются?
Он снова что-то говорит, я довольно-таки хорошо улавливаю его голос из динамика, но мама и слушать не хочет, прерывает его.
– Мы способны сами разобраться. У нас отличный специалист, который ведет Ксюшенькину беременность.
Даже на расстоянии слышу повышенный тон со стороны Глеба. Ему никогда не нравилась моя мама, представляю, как он бесится, вынужденный иметь с ней контакт и узнавать обо мне через нее.
Но меня раздражает собственная реакция.
Я продолжаю на него реагировать, а так нельзя, он мерзавец и предатель, разрушивший нашу семью, а я всем существом пытаюсь уловить его голос, малейшие его оттенки и угадать, в каком Глеб настроении. Хотя мне должно быть все равно на его настроение и вообще на него.
– Извини, – мама меж тем заканчивает неприятный разговор, прощаясь с Глебом. – Мне больше нечего тебе сказать.
Вопрос о том, зачем звонил мой муж, чуть не срывается с губ, но я вовремя прикусываю язык, чтобы не показать свою заинтересованность. Правда, в этом нет нужды, мама все понимает без слов.
– Не нужно тебе с ним разговаривать, совсем не нужно, – заявляет бескомпромиссно, заботливо поправляя плед на моих коленях.
– У меня нет никакого желания с ним разговаривать.
– Меня ты можешь не обманывать, Ксюня, я твои чувства прекрасно понимаю. Меня тоже предавали.
– Но никто не называл твоих детей набором клеток! – вспылив, с болью в голосе говорю ей.
– Будем соревноваться, кого сильнее ранили мужчины? – мама сжимает губы и смотрит на меня сердито. – Жалеть себя достаточно, Ксюша. Порыдала – и хватит.
– Я не жалею себя.
– А кто целыми днями из дома не выходит? Пора разбираться с проектами, которые ты на себя взвалила. Я бы помогла, но я ничего не понимаю в этом, разве что могу на телефоне посидеть и бумажки поперебирать. Но я тут нашла одну девочку, такая бойкая девчушка, ей позарез нужна работа. И главное, что она мобильна, у нее есть машина. Я договорилась с ней встретиться в бизнес-центре. Заедем туда после приема у гинеколога.
Полагаю, она имеет в виду бизнес-центр, в котором располагается мой офис. Меньше всего мне хочется знакомиться с новыми людьми и впускать кого-то в свое личное пространство, у меня нет сил посвящать новичка в рабочие вопросы, и я боюсь, что девочка мне просто не понравится. Но мама права, я должна кому-то перепоручить свои проекты, уменьшить нагрузку и погрузиться в заботы беременной женщины.
– Мам, спасибо, ты столько делаешь для меня, – протягиваю руку и сжимаю мамину ладонь, изо всех сил превозмогая желание спросить, что говорил Глеб ей по телефону.
Стоически стискиваю зубы, чтобы ничего не сказать, не выдать себя, даже мышцы на лице до боли напрягаются. Кажется, я просто
Господи, снова по кругу эти мысли, никак от них не избавиться. Мама не дает мне упасть на дно отчаяния, теребит, отвлекает, болтает ни о чем.
Наутро мы вместе едем к врачу на осмотр, она располагает к себе и внушает уверенность своим спокойствием и профессионализмом. Мое решение оставить ребенка больше не кажется мне порывом, оно все больше крепнет по мере того, как я отмечаю рост своей крошки и изменения в собственном организме.
– Ты выглядишь запущенно, Ксюня, – оглядывает меня мама на выходе из клиники. – Беременность и развод не повод ходить как пугало.
– Да я вроде нормально оделась, – спорю с мамой, но сама понимаю, что она права. На мне незамысловатый свитерок, джинсы в обтяжку со свободным поясом, кроссовки, волосы убраны в конский хвост.
– Красить волосы тебе нельзя, но подстричь кончики не помешает, – наседает мама. – Я думала, ты нормально оденешься на собеседование.
– Собеседование провожу я, поэтому могу позволить себе свободный стиль.
– Не можешь. Ты же будущий начальник. Встречают по одежке.
– Я не хочу, – со стоном сопротивляюсь, когда она тащит меня в салон и заставляет потом зайти в бутик и купить несколько платьев, а потом переодеться в одно из них – строгое серое платье-футляр с черными вставками по бокам, которое невероятно стройнит. Хотя, мне грех жаловаться, фигура пока ничем не выдает беременность. Также я не могу отделаться от мамы, пока не надеваю черные туфли на каблуках.
Но до чего же я ей благодарна, когда в бизнес-центре неожиданно встречаюсь взглядом с Никитой, другом и бывшим однокурсником Глеба и его друга Демида.
Жену Демида, Элю, я могу назвать своей подругой, после возвращения из Америки мы отлично общались, но сейчас я не знаю, чью сторону примут они с мужем, поэтому не спешу связываться с ней.
– Ксю, каким ветром тебя сюда занесло? Алла, рад видеть, – расплывается Никита в обаятельной улыбке, подходя к нам. – Не знал бы вас, подумал бы, что вы сестры. С каждой встречей эффект «вау» только растет. Боюсь, скоро сердце не выдержит.
– Оставь свои комплименты для ровесниц, – закатывает мама глаза, но видно, что ей приятно.
Никита всегда магнетическим образом действовал на женщин. Одним своим появлением он притягивает к себе всеобщее внимание. Красивый высокий блондин с очаровательной улыбкой, богатый холостяк и лакомый кусочек. А ведь когда-то именно он был тем, кто первый познакомился со мной и пригласил на свидание. Я отказала, сразу раскусив, что к серьезным отношениям этот парень не скоро будет готов, а вот Глеб… Не знаю, что было бы, откажи я и ему в свое время.
Никита переводит заинтересованный взгляд на меня, украдкой поглядывает на живот, я это отмечаю и понимаю, что он в курсе моей беременности и, скорее всего, нашего бракоразводного процесса с Глебом.