На грани развода. Вернуть любовь
Шрифт:
– Давай не сейчас, мы же на празднике, – говорит она. – А все наши разговоры в последнее время легкими не бывают.
– Тогда как насчет того, чтобы заехать в какой-нибудь ресторан после того, как все закончится? – предлагаю без особой надежды.
– О чем именно ты хочешь поговорить? – прямо спрашивает она.
– О разводе. Ты ведь в курсе, что неделя-другая и все будет закончено?
На ее лице отражается разочарование, но она неожиданно согласно кивает.
– Хорошо. Только давай сделаем это завтра. Во время обеденного перерыва. Сегодня у меня просто нет сил для серьезных разговоров.
– Хорошо, – с облегчением
– Дядя Глеб, привет! – обрывает меня на полуслове знакомый детский голосок.
Я перевожу шокированный взгляд вниз, на появившегося из ниоткуда Вову, который приветственно приподнимает руку, чтобы дать пять, как обычно делает. Отвечаю совершенно автоматически, а потом испуганно смотрю на Ксюшу, которая с недоумением разглядывает мальчика.
– Ты уже и с друзьями Сони познакомился? – удивленно спрашивает она. – Меня и присутствие на детском празднике удивило, но это…
– Вова, идем быстрее, там же очередь! – неожиданно появляется Соня, за руку утаскивая мальчика за собой.
Этого хватает, чтобы до Ксюши дошло. Услышав имя мальчика, она бледнеет и не моргая провожает его взглядом, явно пытаясь разглядеть сходство, которого нет.
– Это он? – облизав губы, спрашивает она, и я утвердительно киваю. – Ты привел его…
– Нет! Я не знал, что он здесь, Ксюш. Я его не видел уже месяц, мы не общаемся. Только с его родителями, когда возникает необходимость.
Очень хочу, чтобы она поверила мне. Разве я мог бы подвергнуть ее такому стрессу? Для меня самого шок, что Вова здесь оказался. Я бы ни за что по доброй воле не допустил этой встречи. Видеть страдание в глазах Ксюши невыносимо, и еще хуже знать, что она могла подумать о том, что я свел их специально.
Она недоверчиво смотрит на меня, а потом снова переводит взгляд на Вову, который стоит в очереди на батут, внимательно разглядывая его.
– Он не похож на больного, – выносит, наконец, вердикт.
– Все не так запущено, они вовремя начали лечение, и оно помогает, – объясняю ей. – Он не заразен для других, поэтому ходит в сад.
Ксюша продолжает наблюдать за ним, и это меня напрягает. О чем она думает?
– Я рада, что все не так плохо, – наконец, выдыхает она, снова глядя на меня. – Ужасно, когда дети болеют. Даже если они нежеланные. У него хотя бы есть родители, которые его любят, так что даже хорошо, что ты для него лишь дядя Глеб.
– Ксюш…
– Не надо, – останавливает она меня. – Не хочу вскрывать старые раны, все равно это в прошлом. Ты не хочешь детей, я хочу. Это то, что всегда будет постоянным. Даже хорошо, что все так получилось. Этот случай дал нам понять, кто мы есть и какие большие проблемы в наших отношениях мы умалчивали и подавляли. Отныне я хочу говорить только о том, что связано с разводом и надеюсь, что при нашей завтрашней встрече ты не будешь отходить от деловых тем, потому что в ином случае это даже смысла не имеет. Мы вроде все прояснили о наших личных позициях при прошлой встрече, и снова копаться в этом не вижу смысла. До завтра, Глеб! Я пойду пообщаюсь с другими гостями.
Она разворачивается и уходит, прежде чем я могу ответить, явно мечтая поскорее сбежать. И если только завтра Ксюша не отменит нашу встречу, то я, наконец, получу шанс сказать ей все, что хочу. Потому что не только она изменилась за то время, которое мы провели врозь. Я принял несколько важных и трудных для себя решений, и мне необходимо, чтобы она об этом знала.
Ксюша
Праздник для меня окончательно испорчен. Уже не имеет смысла делать вид, что я готова веселиться и непринужденно общаться. Все, что я делаю, это без конца смотрю на ребенка моего мужа. Смотрю и сравниваю их, ищу общие черты, потом перевожу взгляд на его мать, не в силах осознать, какие чувства испытываю к ней. Наверное, я должна ее ненавидеть, ведь это она разрушила наш брак, вмешавшись со своим больным ребенком в наши отношения. Но вместо этого я испытываю болезненное, нездоровое любопытство. Мне хочется узнать, чем она руководствовалась, понять ее, узнать, наконец, что за отношения у нее с Глебом сейчас и насколько они с сыном участвуют в его жизни.
Хозяйка дома находит меня стоящей в одиночестве. Наверное, от Эли мне не удастся скрыть своего состояния, но у меня нет сил изображать радушие.
– Ксюш, может, поговорим? – делает она попытку расшевелить меня.
– Все в порядке, Эль, я просто немного взволнована разговором с Глебом. Мы договорились встретиться завтра и обсудить наш развод. Думаю, это хорошая возможность расставить все точки над i.
– Надеюсь, к чему бы вы не пришли, все образуется, – ободряюще пожимает мое плечо Эля. – Как насчет еды? Ты еще не пробовала закуски, тарталетки с грибами такие вкусные, что я готова в одиночку умять все!
– Ладно, давай поедим, – соглашаюсь, идя за ней.
Мы наполняем свои тарелки и садимся на длинную деревянную скамью, наблюдая за детьми. Соня ни на шаг не отходит от Вовы, бросая ревнивые взгляды на девочку, которая вьется вокруг них.
– У нас тут целая драма с любовным треугольником, – заметив мой взгляд, говорит Эля. – Видишь светленькую девочку? Они с Соней были лучшими подружками, пока в их группу не пришел этот мальчик Вова. Они начали дружить втроем, но потом обе девочки решили, что он должен быть их парнем. Бедный малыш с тех пор разрывается меж двух огней.
Если бы я не знала, чей сын этот Вова, история показалась бы мне забавной. А так, я радуюсь тому, что есть повод расспросить о нем.
– А он хороший мальчик? Кто его родители?
– Хороший, – улыбается Эля, глядя на детей. – Боится обидеть девочек, поэтому старается угодить каждой. Если честно, я просто разрываюсь от жалости, потому что он болеет. Какая-то генетическая болезнь. Ты ведь знаешь, как я отношусь к таким детям после того, что мы пережили с Соней. Демид даже предлагал помощь его родителям, но они отказались. Вон, кстати, его мама. Разговаривает с Демидом.
Я бросаю взгляд на Алису, которую уже узнаю. У меня плохая память на лица, а ее я видела лишь однажды, в ресторане с Глебом. Теперь я ясно вспомнила, что она – та самая плачущая женщина, которую он утешал и про которую соврал, что она его рабочий контакт.
Мне неприятно видеть ее и знать, что она общается с моими друзьями. Алиса словно отнимает их у меня, как и Глеба когда-то.
Наверное, стоит уйти, но я почему-то остаюсь и продолжаю изучать детей. Снова нахожу взглядом Вову. Этот мальчик, совершенно чужой ребенок, который живет в другой семье и ничего обо мне не знает, будет братом моего ребенка. Они неразрывно будут связаны кровными узами. И когда-то нам придется решить, рассказать ему об этом или нет.