На грани тьмы
Шрифт:
Ее сердцебиение участилось. Она переложила фонарик в левую руку, сунула правую руку в карман куртки и взялась за рукоятку рогатки. Жаль, что у нее нет ножа или пистолета. Ей следовало носить свой 22й калибр с собой везде, куда бы она ни пошла, а не только в бабушкином доме.
Может быть, это пустяк. Может быть, Бернштейны переехали в школьный приют, а она просто не знала об этом. Может быть, полиция еще не отметила дом как незанятый. Или они стояли в очереди в продовольственной кладовой или
Так много вариантов. Ни один из них не объяснял это чувство тревоги. Тесноту в груди или волоски, поднимающиеся на затылке.
Квинн могла развернуться и уйти прямо сейчас. Но она этого не сделала.
В доме стоял холод. Ее дыхание клубилось перед ней белыми облаками. Ее мокрые ботинки хлюпали по прихожей. Деревянная лестница маячила прямо перед ней.
Она заглянула наверх и не увидела ничего, кроме темноты. Не слышала ничего, кроме своего бьющегося сердца и неглубокого дыхания.
Медленно делая каждый шаг, она прислушивалась к скрипу ступеней, напрягаясь, чтобы уловить любой посторонний звук в грохоте пульса.
Квинн поднялась на самый верх лестницы. Тусклый свет проникал через окно в противоположном конце длинного коридора. Она осторожно двинулась к дверям, которые, по ее предположению, вели в спальни.
Открыла первую дверь. Кабинет — большой белый современный стол из Икеи, белые книжные шкафы, картины с океанами и пляжами на стенах.
Ее страх нарастал. Она чувствовала себя в ловушке. Клаустрофобия затянулась вокруг нее, как сеть. Квинн хотелось бежать. Сбежать поскорее.
Но от чего?
В этом месте ничего нет. Ничего, кроме тишины, теней и холодного, скрипучего дома.
Такая нерешительность разозлила ее. Квинн злилась на себя, на все вокруг. Она боролась с собственным страхом. Она не собиралась превращаться в маленькую испуганную церковную мышку, прыгающую от любого звука. Черт возьми, нет.
Квинн пошла дальше. За следующей дверью оказалась ванная комната — кремовые стены, бордовые полосатые полотенца, закрытая занавеска для душа. Дверь слева вела в спальню для гостей — двуспальная кровать аккуратно застелена, тумбочки не захламлены, пыль вытерта.
Еще одна спальня через холл. Спальня хозяев. Дверь закрыта.
Она стояла перед закрытой дверью спальни, колеблясь. Ее сердце билось о ребра. Во рту так пересохло, что Квинн едва могла сглотнуть.
Семя страха проросло в ее внутренностях. Она с силой оттолкнула его. Это глупо. Все это просто глупо.
Она должна оставить это жуткое место позади. Повернуться и спуститься вниз, к Майло, санкам и слабому солнечному свету, пробивающемуся сквозь облака. Бежать в бабушкин уютный, теплый, безопасный дом.
Церковь промелькнула в ее сознании без предупреждения. Пробираясь по холодным темным коридорам, она сжимала в своей руке маленькую ладошку Майло, пульс гулко стучал в голове, слепая паника бешено трепетала в груди.
Квинн закрыла глаза, открыла их. Она больше не там. Сейчас она здесь, в соседском доме.
Монстры мертвы.
«Придут новые монстры». Она не была наивной или глупой. Возможно, они уже здесь.
Но она не будет их бояться. Не позволит этому страху управлять собой.
Квинн взяла себя в руки, направила фонарь в пол и протянула руку. Повернула ручку и распахнула дверь внутрь.
Запах обрушился на нее как физическая сила. Вонь сделалась такой сильной, что она почувствовала ее на вкус. Металлическая и острая. Как ржавчина. Или медь.
Под ней более плотный запах — что-то испорченное.
В спальне было темно. Квинн не могла разглядеть никаких деталей. На окнах задернуты тяжелые портьеры. Она подождала, давая глазам привыкнуть к темноте.
Подняла фонарик и медленно осмотрела комнату.
Комод у каждой стены. Дверцы шкафов, еще одна дверь, ведущая в ванную комнату — обе открыты. Ковровое покрытие на полу чистое и аккуратное. Две тумбочки с бесполезными лампами у кровати королевского размера, покрытой бежевым пледом.
На кровати под одеялом две фигуры.
Квинн резко и внезапно вдохнула, едва не задохнувшись от резкого запаха.
Волна головокружения обрушилась на нее. Она ухватилась за дверную ручку. Заставила себя сделать еще один шаг в комнату, потом еще.
Квинн подошла к кровати. Какая-то часть ее души кричала, чтобы она убиралась, уходила, бежала, закрыла глаза и притворилась, что не видела того, что транслировал ее мозг.
Она должна это сделать. Ради них и ради себя, она должна увидеть.
Миссис Бернштейн лежала, свернувшись калачиком на боку, подложив руку под голову. Ее муж обхватил ее. Заботливо, с любовью.
Пистолет в его слабой правой руке. Кровь, такая темная в тени, что казалась маслянисто-черной, свернулась под его головой. Бутылка воды и два пузырька с таблетками по рецепту на тумбочке миссис Бернштейн — оба пустые.
Рот Квинн наполнился медвяным привкусом, как ржавые пенни. Зловоние грозило захлестнуть ее чувства. Холод в доме замедлил разложение тел, но не остановил его полностью.
Квинн попятилась назад, прикрывая рот рукой.
Они решили сделать это вместе? Или она ушла первой, а ее расстроенный муж решил последовать за ней в смерть?
Квинн понимала их горе. Всепоглощающую потерю. Даже бремя вины выжившего. Она понимала их страх. Голод и отчаяние. Холодное, жестокое будущее, которое ждало их всех.