На грани
Шрифт:
– «Легба». Это недалеко от порта, но главное, я запомнил, где ты живешь, – широко улыбнувшись, сказал Тэкео.
– Я себя плохо чувствую, поэтому пойду обратно. Ты не обижайся, я за сегодня много узнала и хорошо провела время. До встречи!
Тэкео взглядом проводил Нику из океанариума.
По пути в отель Ника с Евгением практически все время молчали. Он беспрерывно смотрел по сторонам, видимо, высматривая очередных заговорщиков, а Нике было не до этого. Она хотела как можно быстрее добраться до отеля и улечься на кровать. Сейчас ее разум играл против нее. Не находя разумных объяснений,
– Санта, тебе опять плохо? – спокойно спросил Евгений, оглядывая девушку с ног до головы.
Ника не реагировала. Битва в ее голове как раз находилась в самом разгаре, и Санта в ней полностью проигрывала. Ника настолько погрузилась в мысли, что перестала реагировать на внешние раздражители, воспринимая все вокруг как фоновый шум. Для нее главным было найти ответ на вопрос, который вовсе не был связан с отсутствием воспоминаний об отце или матери. Ника пыталась понять, что же еще забыла. Она, как ей казалось, помнила многое о своей жизни. И любимую квартиру, и универ, и уютное кафе рядом с домом. Но почему-то, как бы ни старалась, из ее памяти ускользало все связанное с семьей и друзьями.
Так Ника и держала себя в напряжении. Ей было не с кем поговорить о своих проблемах.
– Тебе плохо? – вновь повторил вопрос Евгений, услышав неразборчивое бормотание Санты.
Она опять его проигнорировала. Так они дошли до отеля, где, уже стоя у двери в номер, Ника произнесла:
– Спасибо, что сходили со мной. В конце произошло нечто странное. Раньше такого не случалось…
Евгений слегка улыбнулся.
– Тебе просто надо отдохнуть. Мы сегодня хорошо прошлись, посмотрели на всяких рыбешек. Если тебе будет плохо, то постарайся добежать до меня и постучать. Все же обморок – это не очень хорошо.
Санта кивнула и зашла в номер. Закрыв за собой дверь, Ника сползла по ней на пол и заплакала, ведь не помнила лиц и имен никого из родных или друзей.
– Я так больше не могу, – вытирая слезы, бормотала Ника. – Я не знаю, что мне делать…
Вдруг резкий звук отвлек ее. От неожиданности Санта подскочила, не понимая, откуда он раздался. Ника подошла к окну и открыла его. Сильный ветер всколыхнул ее волосы и заставил рукой придержать их. Внизу не оказалось ничего необычного, а вот чуть поодаль Ника заметила мужчину, который с интересом наблюдал за ней. Как только незнакомец понял, что его увидели, тут же скрылся за углом здания. От этого Нике стало не по себе.
«Да нет, я же не Евгений. Здесь нет никаких заговорщиков и прочих», – подумала она и закрыла окно.
Но ослабленный разум и такую неправдоподобную мысль развернет и извратит. Ника каждый час выглядывала в окно, но больше никаких наблюдателей не видела. Так продолжалось до позднего вечера. А вот в роковые одиннадцать часов случилось нечто необъяснимое.
Четыре слизняка и идиот
Матвей открыл глаза, и первое, что он ощутил, была тупая ноющая боль, охватившая левую половину лица. Сухой горячий воздух комнаты беспощадно раздирал горло игрока.
– Где я? – в замешательстве
Матвей с трудом сел в постели и мельком окинул взглядом номер: темно-фиолетовый чемодан в углу, открытая дверца шкафа, из которого торчали брендовые шмотки и металлическая бензиновая зажигалка с гравировкой в виде знака бесконечности. Она все так же лежала на прикроватном столике. Это был подарок Алисы.
Резкий порыв ветра всколыхнул легкие занавески, заставив Матвея вздрогнуть. Он вновь очнулся в своем номере, хотя совершенно не помнил, как в нем оказался. В голове игрока одно за другим всплывали воспоминания прошедшей бурной ночки. Матвей легонько коснулся разбитой щеки и поморщился. От прикосновения боль усилилась.
Жадно выпив минеральной воды из бутылки, Матвей заметил аптечку на полу у прикроватного столика.
– Какая забота, – саркастично промолвил игрок и подошел к зеркалу в ванной комнате.
Видок у Матвея был тот еще. Вся левая половина лица превратилась в один большой синяк, на разбитой губе запеклась кровь. Матвей не припоминал, чтобы до игры его так избивали. Он участвовал всего в парочке потасовок, в которых без особых трудностей победил. Всегда бывает что-то в первый раз.
Звонок телефона разорвал тишину. Матвей нехотя взял трубку.
– Слушаю.
– Это я. Не ожидал, наверное, – прозвучал знакомый мужской голос.
Матвей растерянно молчал.
– Я тоже не верил, что выберусь оттуда. Поздравляю с выживанием в аду… Ладно, я звоню, чтобы встретиться поговорить. Если не занят, поднимайся сейчас в бар на крыше отеля.
Короткие гудки эхом зазвучали в ушах Матвея. Еще минуту он стоял точно статуя с трубкой в руках, после чего переоделся и поспешил на крышу.
***
Валерий сидел в самом дальнем углу бара. Притихший наглец задумчиво раскачивал в руке бокал с маленьким пляжным зонтиком. Завидев Матвея, Валерий подозвал официантку и что-то ей сказал.
– Рад, что ты пришел, – устало сказал он и протянул перебинтованную руку.
Матвей пожал ее и, сев напротив, заметил:
– Паршиво выглядишь.
Руки Валерия были забинтованы по локоть, а лицо напоминало по цвету спелую сливу. Оно так сильно опухло, что глаза превратились в две небольшие щелочки.
– Сам ненамного лучше. Я заказал нам выпивку и закуски.
Вид с крыши открывался прекрасный. Золотые солнечные блики игриво скакали по волнам. Разноцветные зонтики рассыпались по песчаному пляжу, словно пуговицы по белому куску ткани. Пышные кроны деревьев обрамляли небольшие аккуратные домики, а ветер с моря приятно обдувал побитые лица героев. Вскоре официантка принесла игрокам бокалы с виски.
Матвей сделал глоток.
– Валер, слушай, прости, что бросили.
– Я бы и сам так поступил. Там творилась лютая чертовщина. Помнишь большую куклу, которая утащила меня? Когда я взглянул на нее, то увидел лица всех, кто бесил меня. Они сменяли друг друга, как узоры в калейдоскопе. Странное и жуткое чувство…
– Представляю. В одной из кукол я увидел самого себя. Именно она меня так разукрасила. Как ты спасся? Дмитрий пытался до тебя докричаться, но без толку.
– В какой-то момент меня прекратили избивать, как боксерскую грушу.