На грани
Шрифт:
– Это из-за нее?
– Моника, это моя девушка – Мадлен, думаю, не стоит обсуждать то, что ты хотела. – проговорил мужчина, наблюдая за тем, как на лице секретарши возникает недоумение, растерянность, а затем осознание. Моника еще раз посмотрела на меня, скривив лицо.
– Я поняла. – кротко заметила девушка, а потом вышла из кабинета. Вуд вернулся к ноутбуку, а я потянулась за сигаретами, осмысливая произошедшее.
– Между вами что-то было?
– Это не твое дело.
– Хочу перестраховаться и знать, что она не вырвет мне волосы где-нибудь за углом.
– Просто играй свою роль. Нас не ожидает свадьба, счастливая семья и пятеро ребятишек, поэтому займись своими делами и
– Если хочешь, чтобы кто-то поверил твоим словам, то будь добр, отвечай, когда я спрашиваю.
– Еще бы проститутку я не слушал. – надменно бросил мужчина.
– Не смей меня так называть!
– Сними розовые очки, Мадлен, и называй вещи своими именами.
– Это называется эскорт.
– Ага, древняя профессия для глупых и красивых девушек. – ядовито подметил мужчина. Отчего-то его слова ранили. Не то, чтобы я была неженкой, но и проституткой я точно не была. Да и как люди могут судить, не зная всей правды? – А зачем тебе высшее образование? В медицине все равно ведь не сможешь зарабатывать столько, как здесь. – как ни в чем не бывало поинтересовался Вуд, оторвавшись от экрана. Я отвернулась, рассматривая рисунок на двери. Было обидно слышать такие слова от человека, который заплатил мне. И кто после этого моралист?!
– Образование – еще одна тема для разговора. Не более того. – ответила я. Идея работать с Дэмианом Вудом казалась еще более ужасной, чем раньше. И почему я не могу послать его? Господи, дай мне сил ради мамы закончить эту игру и выйти из нее целой.
На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая только стуком пальцем о клавиши ноутбука. Я выкурила две сигареты подряд. Прочитала парочку лекций, поразглядывала интерьер кабинета, замечая черный кожаный диван в углу, несколько шкафов и стеллаж, заставленный папками с документами. Интересно, сколько раз этот диван становился местом любовных утех? Высокий цветок в углу медленно покачивался от летящего в окно свежего воздуха. А потом в кабинет ворвался энергичный вихрь, в котором я узнала сестру Дэмиана с фото из интернета.
– Неужели сплетни так быстро долетели о твоих ушей, Элизабет? – ехидно спросил мужчина, не отрываясь от ноутбука. Девушка с длинными светлыми волосами, уложенными в крупные кудри, внимательно рассматривала меня с соседнего кресла несколько секунд. Потом широко улыбнулась, протянув руку.
– Элизабет. Но для своих просто Элиза.
– Мадлен. – я пожала тонкую ладонь, представившись.
– Так это правда?
– Боюсь, что да. – ответила я, нарочито стеснительно поправив волосы. Дэмиан наблюдал за нами, выглядывая из-за монитора. Элиза переводила взгляд с меня на брата и обратно. Ее мысли буквально кружились над блондинистой головой. Еще немного и она наверняка бы лопнула. Я внимательно рассматривала ее, подмечая сходства с братом – такой же ровный нос, широкие брови и улыбка. На вид, наверное, она была моей ровесницей. Точно не старше. Пухлые щеки и слегка задорный вид выдавали ребяческую натуру девушки. Но хитрый взгляд все равно напоминал, что она не просто девчонка с улицы, а одна из наследниц богатой семьи и юрист в компании брата. Так что Элизабет Вуд могла усложнить мне жизнь, если ей покажется, что я использую ее брата в корыстных целях.
– Я рада, что твое сердце оказалось не таким черствым, Дэмиан. – с напускной серьезностью проговорила девушка, глянув на Вуда. Я сдержала смех. Да уж, вот его то сердце абсолютно точно не черствое. Мягкое, как облачко! В другой вселенной. Хотя таким он мог быть с младшей сестрой.
– Как долго вы вместе?
– Пару месяцев. – ответил Дэмиан, опередив меня. Я мило улыбнулась.
– И ты скрывал?! – возмутилась девушка, сложив руки на груди. Что за цирк? Дайте мне сил, дожить
– Мы хотели проверить свои чувства. – оправдался мужчина. Если до конца этой пытки я не выдам своего истерического смеха, то можно будет подвозить фуру с оскарами или какие там есть еще актерские награды?
– Не знала, что в тебе кроется такой романтик.
– О, он тот еще романтик, однажды позвонил мне среди ночи, чтобы сказать, что соскучился. А мне тогда снился такой хороший сон. – саркастично возмутилась я, Элиза только укоризненно качнула головой на улыбку брата.
– Тебе разве не нужно сдать отчет в понедельник? – с намеком спросил Вуд, кивнув на дверь. Элизабет нахмурилась, бросив на него какой-то непонятный для меня взгляд.
Глава 7
Какие чувства испытывает человек, когда первый раз зарабатывает деньги, о которых даже не мечтал? Наверное, радость, счастье от осознания того, что он смог, гордость за себя. Я же не почувствовала ничего. Разве что только понимание, что продала душу дьяволу. Наверное, уже давно, но осознание этого пришло лишь сейчас. В момент, когда деньги Вуда упали на мой счет. Конечно, половина из них сразу же ушла на счет больницы. Это единственное, что спасало меня от безумия и трясины отчаяния. Продавала душу не ради себя – ради мамы. Хотя я и в души то не верила. Ни в Бога, ни в души, ни в бессмертие и искупление. Есть только жизнь и наш выбор. Никакой судьбы.
Я затянулась, впуская в себя дым. Не знаю, наверное, это было просто иллюзией, но с выходом дыма из легких уходило напряжение и мысли. Становилось проще. Солнце то скрывалось за облаками, то выглядывало, будто бы дразнило теплом, а потом обжигало холодом. Примерно такие отношения складывались у меня с Вудом. Конечно, это и отношениями трудно было назвать, разве что рабочими. Такими и были. Он платил – я делала.
Я вошла на территорию больницы, подмечая гуляющих во дворе посетителей и болеющих людей. Если Бог существует, то почему они страдали? Искупали грехи? Почему моя мама страдала, ни разу в жизни не сделав ничего плохого? Почему мне приходилось работать в эскорте ради ее жизни? Я шумно выдохнула. Если и были ответы на эти вопросы, то точно не у меня. Анна позвонила вчера вечером с новостями. Маму перевели из реанимации в обычную палату.
Сегодня с утра пораньше я забила на пары и приехала в больницу. Было страшно. Ладони подрагивали, когда подносила сигарету к губам. После осознания близости смерти, наверное, всегда так. О ней не задумываешься, пока она не протянет лапы непозволительно близко.
Иногда мне казалось, что это место застыло. Не двигалось ни вниз по прямой жизни, ни вверх. Просто стояло на месте. Возможно, причиной тому была аура безнадежности. Возможно, проблеск умирающей надежды. Здесь предпочитали не говорить о смерти. И так все понимали, что еще немного и черная с косой тихо встанет за спиной.
Я тихо постучалась, стараясь не потревожить покой других людей. Белая пластиковая дверь, какие обычно и бывали в больницах, открылась, впуская меня в палату. Мама сидела в кресле около окна, когда я вошла, она обернулась, тут же расплывшись в широкой улыбке. Из-за нескольких дней в реанимации она жутко похудела – лицо стало неестественно худым, будто кости просто обтянули кожей. Я несмело улыбнулась в ответ, едва сдерживая слезы. Боже… и это моя мама. Как так быстро она изменилась? Как так быстро превратилась в тень себя прежней? За нее мое сердце так сильно болело, его буквально рвали на части обстоятельства. Каждый раз, как я сюда приходила, оно мертвенно замирало в груди. Я не чувствовала ни его ударов, ни своих рук.