На хвосте Техас
Шрифт:
Она вручила ему наполненный бокал после того, как сначала отнесла выпивку Зирсдейлу.
Митч изучал гостя, пока тот изысканно, деликатно пил, что совсем не вязалось с его внешним обликом. Зирсдейл был не из тех, кто считал возможным притворяться. И судя по его поведению в клубе, не больно-то утруждал себя правилами хорошего тона, которые так довлеют над обычными смертными. Если этот человек был к кому-то настроен враждебно, то не скрывал своего отношения. Но сейчас он явно демонстрировал дружелюбие.
— Я пришел сюда, чтобы извиниться, — сказал Зирсдейл. — Джон Бордвелл,
— Понимаю, — кивнул Митч.
— Не могли бы вы мне рассказать, мистер Корлей, как вы сумели подловить его на этом?
— Это было очень просто. — Митч слегка пожал плечами. — Он упорно выбрасывал четверки, шестерки, восьмерки, и больше ничего.
— И вы обвинили его только на этом основании? Довольно рискованно.
— Все было ясно как день. Особенно когда он засунул руку с костями в карман. — Митч сделал паузу, чтобы зажечь сигарету. — А почему вы решили, что я прав?
— Ну... — Зирсдейл смешался. — Может, мне легче будет объяснить, если я поведаю вам кое-что о Бордвелле. Знаете ли, он работает на меня. Его должность — помощник вице-президента.
— Сдается, я кое-что об этом слышал.
— Я не плачу моим людям больших зарплат, мистер Корлей. Они получают не очень много. Знаете ли, нет смысла платить большие деньги с учетом того, какие с нас дерут налоги. Да и любая зарплата все равно не дает людям в полной мере ощущать себя частью того, на что они работают. Как мне представляется, гораздо правильнее выделять им время от времени часть акций основного капитала. Иными словами... но я не уверен, сумел ли довести до вас свою мысль?
Митч небрежно заявил, что, возможно, это и к лучшему — им с Рыжей совсем не обязательно вникать во все тонкости.
— Мы с сестрой гораздо лучше умеем тратить, нежели зарабатывать.
— Тогда продолжим, — улыбнулся Зирсдейл. — Джонни, то бишь мистер Бордвелл, был со мной семнадцать лет. С каждым годом он получал все возрастающее количество акций. Надеюсь, вы понимаете, что это лучше, чем деньги? Каждый доллар, вложенный в них, оборачивается двумя. Поэтому, казалось бы, Джонни должен был бы уже стать зажиточным человеком, хорошо обеспеченным на случай отставки или ухода на пенсию. Но вы посеяли во мне сомнение, и, произведя проверку на скорую руку, я обнаружил, что у него на текущем счете нет ни цента. Все его богатство куда-то уплыло... — Нефтяной магнат сурово нахмурился, по-видимому в равной степени оскорбленный и недоумевающий, как Бордвелл мог так скверно распорядиться своим состоянием. Затем продолжил: — Да, Джонни оказался на нуле. Но через несколько дней ему причитался новый опцион акций на сумму в сто тысяч долларов, и он уже уведомил меня, что их забрал. Ну... — Зирсдейл развел руками. — Эти акции здесь, у меня. Прошлой ночью я отвел Джонни в сторонку и обыскал. Он действительно пользовался поддельными костями, как вы тогда и сказали.
Бросив быстрый взгляд на Рыжую, Митч невольно нахмурился.
— Прошу прощения, если навлек на него беду, — вырвалось у него.
— Он сам навлек на себя беду, — уточнил Зирсдейл. — Это вы пострадавшая сторона,
И он объяснил, как намерен это сделать. Митч поперхнулся, и нефтяной магнат недовольно насупил брови.
— Разве я сказал что-нибудь смешное? Ваша сестра выглядит весьма обрадованной тем, что я сказал.
— Извините, — произнес Митч. — Мы по достоинству оценили ваше предложение, конечно, но, естественно, принять его не можем.
— О, но почему?
— Да потому, что не можем! Это невозможно. Это равносильно тому, как если бы вы сделали нам подарок в виде ста пятидесяти тысяч долларов.
Зирсдейл пробормотал, что это не то же самое. Он остался им должен за то неловкое положение, в которое их поставил и еще за изобличение Бродвелла как нечистого на руку игрока. Позволяя им выкупить пай Бродвелла за цену вдвое меньшую рыночной стоимости акций, он тем самым возвращает свой долг.
— Вы никого ничего не лишаете, мистер Корлей. Опцион здесь. Если вы не примете его, то пай просто перейдет в другие руки.
— Прощу прощенья. — Митч отрицательно покачал головой. — Извините, но мы и в самом деле не можем.
Он зажег спичку, пытаясь выиграть время на размышление, очень медленно раскурил сигарету. Потом несколько неуверенным голосом вновь повторил, что просит его извинить. При этом Митч всячески избегал встречаться с глазами Рыжей, не желая отвечать на горевший в них откровенный и яростный вопрос о причине его отказа.
— Вы признались, — продолжал настаивать Зирсдейл, — что ни вы, ни ваша сестра не слишком-то разбираетесь в бизнесе. Но вы можете проконсультироваться со своим банкиром.
— Нет, нет! — поспешно улыбнулся Митч. — Дело вовсе не в этом.
— Но все-таки не желаете принять предложение? Признаюсь, я не понимаю такой вид гордости, мистер Корлей. Но если это то, что вы чувствуете... — Он поставил бокал на столик, резко встал, холодно кивнул и направился к двери. Тогда к нему через всю комнату метнулась Рыжая и, как бы извиняясь, дотронулась до его руки.
— Пожалуйста, мистер Зирсдейл! Мой брат вовсе не хотел показаться вам спесивым, но наши фонды все уже задействованы, полностью инвестированы. Мы... ну, это будет довольно трудно, если их...
Митч молча проклял Рыжую, тогда как лицо Зирсдейла прояснилось и стало опять дружеским.
— О! — вымолвил он. — Ну, это-то я могу понять. Сколько вам понадобится времени, как вы думаете, чтобы высвободить часть средств, мистер Корлей?
— Я не уверен, — возразил Митч, — не уверен, что это мне не обойдется дороже.
— Дороже ста пятидесяти тысяч долларов? Какая чушь! — Нефтяной магнат жестко рассмеялся. — Вы просто дайте вашему банкиру возможность войти в контакт со мной. Он-то клюнет, в отличие от вас, и найдет, как высвободить средства.
Митч сказал, что попробует. Что еще, во имя дьявола, он мог ответить после того, как Рыжая загнала его в ловушку?
— Тогда все решено, — провозгласил Зирсдейл. — Позвоните мне через пару дней, о'кей?
— О'кей, — согласился Митч, — еще раз благодарю вас!