На иных ветрах
Шрифт:
– …и возможно, даже сам Верховный Маг не: мог полностью исцелить ту рану в ткани мироздания!
Рана в ткани мироздания. Да, подумал Олдер, да. Он внимательно посмотрел на Сеппеля, и тот гоже посмотрел на него. И, каким бы ласковым ни было выражение его лица, глаза его смотрели очень остро.
– Возможно, не только наше желание жить вечно заставляет эту рану оставаться открытой, – снова заговорил Сеппель, – но и желание мертвых умереть совсем.
Странные слова! И снова Олдер почувствовал, что знает, о чем идет речь, даже не понимая смысла сказанных
Однако Олдер не сказал ни слова. Молчал и Оникс. И тогда Сеппель спросил:
– А когда ты стоишь на самой границе, мастер Олдер, то слышишь, О ЧЕМ они тебя просят?
– Они просят освободить их, – прошептал Олдер едва слышно.
– Освободить! – шепотом повторил Оникс.
И все трое надолго замолчали. Две девочки и мальчик со смехом и криками промчались мимо и исчезли в переплетении мостов и крыш. «На следующей – вниз!» – крикнул кто-то. Дети явно играли во что-то вроде пряток; в такие игры всегда любили играть городские дети, снующие в лабиринте улиц и каналов, лестниц и мостов.
– Возможно, это с самого начала была неудачная сделка, – промолвил Сеппель и, когда Оникс, не понимая, о чем он, вопросительно посмотрел на него, прибавил: – ВЕРВ НАДАН.
Олдер знал, что это слова из Древнего Языка, но значение их было ему неизвестно. Оникс, заметно помрачнев, сказал:
– Ну что ж, я надеюсь, мы сможем добраться до истинного смысла этой сделки, и очень скоро.
– Ну да, на Холме, где все обретает свое истинное лицо, – сказал Сеппель.
– Я рад, что и ты будешь там с нами вместе, – заметил Оникс. – А теперь обрати, пожалуйста, свое внимание на Олдера. Его призывают к самой границе царства смерти каждую ночь, и ему бы нужна хоть какая-то передышка. Я сказал, что ты, возможно, знаешь, как помочь ему.
– Неужели ты согласишься соприкоснуться с пальнийским колдовством? – спросил Сеппель Олдера. В вопросе его явно звучала насмешка, а глаза волшебника ярко сияли и были черны как смоль.
У Олдера тут же пересохли губы.
– Мастер Сеппель, – сказал он, – у нас на острове есть поговорка: тонущий не спрашивает, сколько стоит протянутая ему веревка. Если ты, господин мой, сможешь избавить меня от этого кошмара хотя бы на одну ночь, то заслужишь самую сердечную мою благодарность, хоть благодарность и стоит немного.
Оникс слушал Олдера с легкой, доброжелательной улыбкой.
Сеппель же и не думал улыбаться.
– Благодарность – очень редкое явление в моем ремесле, – сказал он. – Ради благодарности я, пожалуй, готов на многое. Мне кажется, я могу помочь тебе, Мастер Олдер. Но должен признаться: веревка эта очень дорого стоит!
Олдер лишь покорно склонил голову.
– Так, значит, ты приходишь на границу миров во сне и не по собственной воле?
– Так мне представляется.
– Мудрый ответ. – Сеппель посмотрел на него одобрительно. – Кто из нас способен совершенно точно определить собственные побуждения? Но если ты отправляешься туда во сне, я могу просто
Олдер вопросительно посмотрел на него.
– Цена – твое волшебное могущество! Сперва Олдер его совсем не понял. Потом спросил растерянно:
– Мой дар, ты хочешь сказать? Мое ремесло? Сеппель кивнул.
– Но я ведь только латальщик! – удивился Олдер. – Какое же это могущество!
Оникс протестующе взмахнул рукой, но, посмотрев Олдеру в лицо, ничего не сказал.
– Ты ведь за счет этого живешь? – спросил Сеппель.
– Да. И когда-то это составляло смысл моей жизни. Но это в прошлом.
Возможно, твой дар еще вернется к тебе, когда случится то, что должно случиться, – непонятно сказал Сеппель. – Я не могу этого обещать. Но я попытаюсь исправить то, что смогу, и для этого кое-что возьму у тебя. Но сейчас все мы идем во тьме, по неведомой земле… Когда наконец наступит рассвет, мы, может быть, и поймем, где находимся, а может быть, и нет. Ну так что, если я избавлю тебя от твоих снов за ТАКУЮ цену, ты тоже будешь мне благодарен?
– О да! – воскликнул Олдер. – Разве можно сравнивать ту крошечную пользу, которую приносит людям мой дар, со страшным злом, которое может принести мое незнание? Если ты избавишь меня от страха, который владеет мной постоянно, от страха, что я могу сотворить это великое зло, я буду бесконечно благодарить тебя до конца своей жизни.
Сеппель глубоко вздохнул.
– Мне всегда говорили, что у арф Таона очень чистый голос, – сказал он. И посмотрел на Оникса. – Но неужели Рок совсем не возражает? – Этот вопрос он задал уже прежним своим, чуть насмешливым тоном.
Оникс покачал головой, но лицо его опять помрачнело.
– В таком случае, – Сеппель вновь обратился к Олдеру, – мы направимся в пещеру близ Ауруна. Сегодня же ночью.
– Но почему именно туда? – спросил Оникс.
– Потому что Олдеру буду помогать не я, а сама Земля. Аурун – священное место, исполненное могущества. Просто жители Хавнора давно позабыли об этом и пользуются пещерами только для того, чтобы их осквернять.
Прежде чем они последовали за Сеппелем вниз, Оникс отвел Олдера в сторонку и сказал:
– Тебе совершенно не обязательно идти туда, Олдер, и подвергать себя неведомым испытаниям. Я думал, что Сеппелю можно полностью доверять, но теперь я совсем в этом не уверен.
– Ну, а я доверюсь ему, – промолвил Олдер. Он понимал, какие сомнения терзают Оникса, однако он давно уже решил, что пойдет на что угодно, лишь бы избавиться от страха перед возможностью совершить непоправимое. Каждый раз, когда его во сне влекло к той каменной стене, он чувствовал, как НЕЧТО пытается, используя его, проникнуть из мира мертвых в мир живых, но понимал, что ОНО сможет это сделать, только если он, Олдер, будет прислушиваться к голосам мертвых, взывающих к нему. И каждый раз, когда он слышал эти голоса, он становился слабее и ему было все труднее противиться их зову.