На исходе алого заката
Шрифт:
— Ты не виноват…
— Виноват! — в сердцах спорит он, и я слышу скрежет зубов, трущихся друг о друга. — Если бы я не ушёл, с тобой бы не произошло несчастье!
— Да кто знает… в мире каждый день случается нечто плохое, тут не угадаешь, — касаясь пальцами его руки, задумчиво говорю я.
Когда-то Рид говорил мне эти слова. Советовал просто принять всё то, что случилось и идти дальше. Может и сейчас мне стоит поступить ровно также?
— Ты… теперь… не захочешь меня видеть? — едва слышно спрашивает он, и боль в его голосе отдаёт рикошетом прямо в моё сердце. —
— Не говори глупостей, — злюсь я. Беру его холодную как ледышка ладонь и вкладываю в свою. — Мне плевать на все эти перипетии (Перипетии — внезапные перемены в судьбе героя. Примечание автора). Ведь именно Ты всегда был со мной рядом.
Бен приглушённо рыдает мне в волосы. Подобное было лишь однажды, когда он узнал о том, что сделал со мной Дэвид.
Эмили — просто непроходимая дура! Зачем рассказала ему о нашем разговоре? Что за день откровений у неё случился? Бен лежит после отравления. Господи, да она вообще думает перед тем как что-либо сделать? Есть ощущение, что нет.
— Если говорить открыто, я всегда был против того, чтобы ты узнала правду, — вдруг произносит он. — Страшно переживал, что ты… изменишь своё отношение ко мне.
— Нельзя вот так запросто вычеркнуть из своей жизни человека, который был и всегда будет для тебя родным, — уверенно отвечаю ему я.
Бен прижимает меня крепче к себе. Хочется по-детски заплакать. Но не потому что больно мне, а потому что я опять думаю о том, каково было ему.
— Одного не понимаю: зачем ты женился на ней? Ты же наверняка знал, что у неё в жизни происходит какая-то история с этим… Троем.
Боже, даже имя для меня такое чужеродное…
— Знал, — признаётся он. — У них был очень бурный роман. Однако, и он разбил ей сердце. Спустя какое-то время Эмили сама появилась на пороге моего дома. А я, между прочим, уже строил планы, связанные с другой женщиной.
Мне противно это слышать. Интересно, Эмили уже тогда знала, что беременна? И почему, если была в курсе, не сделала аборт, прости господи. Ведь если уж и начинать новую книгу, то только с чистого листа.
— Я просто в ужасе от того, что она натворила! — всё же не могу сдержаться я. — Даже не поверила сначала. Мне всегда казалось, что подобные сюжеты снимают только неумелые режиссёры индийского кино! Но что этим режиссёром станет собственная мать…
— Ей было очень плохо, Джен. А ещё она без конца повторяла, что единственный человек, который её никогда не предавал — это я. И да, говорила, что любит. Что поняла это, когда меня потеряла. Слышать такие слова от девушки, по которой страдал годы — дорогого стоит. Тогда-то я и пообещал себе, что никому её больше не отдам. Считал, что сама судьба ко мне благосклонна.
«Это всё же не та любовь, ты же понимаешь о чём я, да?» — вспоминаются мне слова матери, сказанные в машине.
Ох, Эмили… ну и сплела ты клубок, не расплести теперь. Да и кому это надо? Лично мне — точно нет.
Я слушаю как часто бьётся его пульс и вдыхаю такой знакомый запах. Сейчас он перемешан с чем-то медицинским, но я всё равно его чувствую. Это запах моего детства… Сколько раз мы вот так сидели с
Бен — мой отец. Только он и никто другой. Иначе просто быть не может.
— Я очень любил её и был счастлив, когда она согласилась выйти за меня замуж, — продолжает задумчиво. — Так и поженились, почти сразу же. И знаешь, несколько лет мы действительно были по-настоящему увлечены друг другом. Эмили тоже так считает. Говорит, что я подарил ей счастливую семью и молодость.
— Как ты узнал про её обман? — всё же решаюсь спросить я. — Мне вроде пять тогда было, да?
— Всё хорошее, когда-нибудь заканчивается, — рассказывает он, сплетая вместе наши пальцы. — Мы стали ругаться. Ранний брак, маленький ребёнок, вечные финансовые трудности… да что там, непросто было. Ссоры стали случаться всё чаще, и в тот день она сгоряча бросила мне в лицо… новость о том, что ребёнок не от меня.
«Узнал однажды. Ушёл в тот же день»
Пытаюсь воскресить в памяти тот последний их громкий скандал. Детали ускользают, разумеется, но помню, что сидела в своей комнате, заткнув уши, дабы не слышать, как родители общаются на повышенных тонах.
— Это ужасно, как ты вообще переборол себя и продолжал с ней общаться?
— Только из-за тебя, — поражает меня его сиюминутный ответ. — Я хотел быть рядом с моей маленькой Дженной.
Слёзы текут по моим щекам, и кажется, будто сердце сейчас разорвётся на кусочки.
— Дженнифер, не плачь, прошу, милая… Я так сильно тебя люблю…
Цепляюсь за больничную рубашку, утыкаясь в его шею.
— И я, — шепчу горячо, крепко обнимая его плечи. — Люблю, даже больше, чем прежде. Помни об этом, пап. Всегда.
Мы какое-то время просто сидим вот так и молчим. В его руках тепло и надёжно. Я окончательно успокаиваюсь, медленно обретая пошатнувшееся внутри равновесие.
— Рид вернулся из Флориды? — спрашивает он, и я отодвигаюсь.
— Нет вроде. А тебе откуда известно, что он там? — хмуро любопытствую я, растирая по щекам солёную влагу.
— Он навещал меня. Сказал, что вернётся через пару дней, по идее сегодня.
Я фыркаю. Мне всё равно. Пусть вообще не возвращаются ОБА.
— Скажи, Джен… между вами всё в порядке? — как ему кажется, осторожно прощупывает почву он.
— Да, — нагло лгу я.
Полюбуйтесь. Ничем не лучше матери!
Но разве могу я рассказать ему?
*********
Из больницы выхожу спустя полтора часа. Удивительно, но не взирая на обстоятельства, я ещё сильнее чувствую ту связь, которая всегда была между мной и Беном. Будто камень с души упал… По крайней мере, теперь я точно уверена, что в наших с ним отношениях ничего не поменяется.
О чём вообще можно говорить? Он знал обо всём на протяжении семнадцати лет и ни разу не дал мне понять, что я — не его дочь. Переживал, оберегал, принимал участие в моей жизни. Да, пусть издалека, но ведь делал это! Ещё и забрал к себе в Калифорнию… А мог запросто отказать ей.