На исходе ночи
Шрифт:
— Какой шанс? — его голос звучал глухо, сдавленно.
— Помочь следственным органам, то есть нам, и суд обязательно учтет при вынесении приговора.
— Я же и так как будто вам помогаю, ничего не скрываю, все рассказываю.
— Все или не все, это будет видно дальше. Однако этого мало. Нужна активная помощь… в задержании Бодоя.
Солтан ничего не ответил, лишь побледневшее лицо выдавало его внутреннее состояние.
— Я же говорил, что не знаю, где он скрывается. Неужели не верите? Он такой подозрительный, скрытный, как волк. Никому не доверяет, даже жене и сыну. Мне Парапел рассказывал. Своего самого близкого друга, Александра Губку, убил на глазах у Парапела. Заподозрил его в чем-то. Парапел говорил, будто мать Губки уговаривала сына кончать бандитскую жизнь и сдаться властям… вам, значит. Ну, Губка вроде бы стал колебаться. Филимон пронюхал или Губка ему проговорился, не знаю точно. В общем, расстрелял из автомата, весь диск выпустил.
«Вот чем, оказывается, закончился разговор с матерью Губки», — подумали оба — Жугару и Москаленко.
— Вы, Солтан, пока не ответили на мой вопрос, — сказал майор. — Боитесь Бодоя?
— Его все боятся, — Солтан уклонился от прямого ответа.
— Ну что ж, обойдемся и без вас. Только… — Майор не успел закончить, как Солтан быстро сказал:
— Согласен я.
— Вот так сразу и надо было отвечать. Судя по всему, Бодой доверяет Парапелу? Не так ли?
— Никому он не доверяет, я же говорил.
— Допустим… Однако без кузнеца нам не обойтись. Вы с ним, с Парапелом, встретитесь и скажете, что вам нужен Филимон.
— А он обязательно спросит — зачем? Что я ему отвечу? Нужна причина.
— Верно, нужна. Вспомните, о чем у вас с Бодоем шел разговор, что его особенно интересовало?
Солтан задумался.
— Когда я ему дал печать сельсовета, ну, ту самую…
— Понятно, продолжайте. Итак, вы ему передали печать Чулуканского сельсовета…
— Он обрадовался, но пожалел в то же время, что бланков сельсовета нет. Зачем-то нужны ему эти бланки, для справок, скорее всего.
— Ну так вот, вы скажете Парапелу, что раздобыли бланки и покажете их ему. Еще скажите, что хотите сами передать их Филимону.
— А если он спросит: где взял? Да и нет у меня этих самых бланков.
— Андрей Кондратьевич, кто в Чулуканах секретарь сельсовета? Не помните?
— Не только помню, но даже знаком лично, приходилось встречаться. Валентина Вышку, симпатичная, между прочим, девушка.
— Симпатичная, говоришь? Скажите Бодою, — Жугару обращался к Солтану, — что у вас с этой Валентиной… в общем, любовь, и вы попросили у нее бланки. Она, мол, готова ради вас на все, а о каких-то бумажках и говорить нечего. Бланки мы вам дадим. И не вздумайте нас обмануть, Солтан.
Солтана увели, а Жугару и Москаленко еще долго сидели, подводя итоги, обсуждая план предстоящей операции, стараясь предусмотреть различные варианты и повороты. Было решено пока не трогать ни Степана Якуба, ни новоявленных «членов» ДАП, ни тех двоих, что жили в землянке, а сосредоточиться на главаре Черной «армии».
— Этих мы всегда успеем взять, — заключил Жугару, — не уйдут. Возьмем главаря — его армии, как они называют этот сброд, придет конец. Какая же армия без командира! Начинаем сегодня же вечером. Солтана нельзя долго у нас держать, можем засветить.
В КОЛЬЦЕ
Солтан пришел к Парапелу, как и в прошлый раз, под вечер. Услышав скрип открывающейся двери, кузнец быстро обернулся, держа в руке раскаленный добела металлический брусок. Исходящий жаром брусок оказался совсем близко от лица Солтана, и он невольно отпрянул. Парапел усмехнулся в черные усы и бросил на вошедшего недобрый взгляд: зачем, мол, пожаловал?
— Филимон мне нужен… По срочному делу.
— Ну и иди к нему, если нужен. — Голос Парапела звучал грубо и неприветливо.
Он положил раскаленный брусок на наковальню, взялся за молоток, всем своим видом давая понять, что занят делом. Солтан молча наблюдал, как под ударами молотка брусок обретает форму подковы.
— Зачем тебе понадобился Филимон, да еще срочно?
«Что это с ним? — с беспокойством подумал Солтан. — Не доверяет, что ли?
— Говорю же, дело к нему имею. — Он вытащил из кармана пачку сельсоветовских бланков. — Вот, Филимон такими бумажками интересовался.
Парапел взял один, бланк, повертел в руке.
— На черта ему сдались эти бумажки? Не деньги же. — Он ощерил рот в хищной улыбке.
— Да ты прочитай, что там написано, наверху.
Кузнец с глубокомысленным видом рассматривал бумагу.
— Вижу, что бумага казенная, с гербом, — наконец произнес он нерешительно, и Солтан окончательно убедился, что кузнец неграмотный. — Ладно, Филимон разберется.
Слова эти можно было понять и так, что он, Парапел, сам передаст бумаги Бодою.
— Обижаешь, Парапел, не доверяешь? Отведи меня к Филимону. Нужен он мне, не понимаешь, что ли?
— Обижаешь, не доверяешь… — проворчал кузнец. — Не обо мне речь, — о Филимоне. Не узнать его в последнее время. Даже мне перестал верить… после того как с Губкой это случилось. Боюсь я его, Гриша, — доверительно произнес кузнец. — Боюсь. Не дай господь — разозлится, что я тебя без предупреждения привел. Очень он этого не любит. Ну, да ладно, — после некоторого колебания заключил кузнец, — пойдем, когда стемнеет.
Прежде чем отправиться в путь, Парапел, по обыкновению, выглянул за дверь, осмотрелся. Луна еще не успела взойти, и улицы тонули в темноте. На этот раз их путь, как отметил про себя Солтан, лежал совсем в другую сторону, чем тогда. Улица уходила влево, и когда они сворачивали, Солтану показалось, что он увидел темную фигуру человека, приникшую к каменному забору. Они шли довольно долго, прежде чем оказались у цели. Как и тот дом, в котором Солтан впервые встретился с Бодоем, этот тоже уединенно стоял на околице, возле самого леса. Парапел осторожно постучал, скорее — поскреб условным знаком в маленькое оконце, что-то тихо сказал, и опять Солтан не понял ни слова. Дверь открыл парнишка, совсем почти мальчик. В комнате, куда они вошли, кроме самого Бодоя, Солтан увидел сидящую на кровати женщину, возраст которой он затруднился бы определить. Женщина безучастно взглянула на него и даже не ответила на приветствие. Рядом с ней сидела очень похожая на нее девочка лет двенадцати с тряпичной куклой в руках. Она с любопытством посмотрела на вошедших и улыбнулась Парапелу как старому знакомому. Сам же Бодой сидел за столом, на котором стояли графин красного вина и тарелки с едой. Парапел заговорил на своем языке, Бодой слушал, изредка поглядывая на Солтана, и тот догадался, что говорят о нем.