На исходе последнего часа
Шрифт:
Было тихо. Мирно щебетали птицы, где-то неподалеку журчал быстрый горный ручей. И не верилось, что в каких-нибудь семидесяти километрах к северу идут ожесточенные бои. В сущности, этот маленький клочок земли, если бы не горы, можно было за сутки объехать вдоль и поперек. И именно здесь, на этой земле, разгорелся, пожалуй, самый кровопролитный конфликт за последние годы.
Лучше всех дорогу знал Азамат, но и он время от времени останавливался, чтобы выбрать нужное направление – в некоторых местах тропинка так заросла травой, что
Войдя в аул, полевые командиры оставили своих солдат на въезде, а дальше направились одни – здесь они были уверены в своей безопасности.
На центральной улице села стоял трехэтажный дом, весьма отличающийся от соседних размерами и богатством внешней отделки. Деревянные ставни были покрыты тонкой резьбой, а изгородь украшена железными завитушками. У стальных, крашенных в небесно-голубой цвет ворот стоял высокий старик с длинной седой бородой и в высокой горской папахе.
– Приветствую дорогих гостей! – громко сказал он, когда командиры достаточно приблизились к нему.
– Салам алейкум, Ибрагим! – командиры положили ладони на левую сторону груди и склонили головы в знак уважения к старейшине.
Тот поочередно пожал всем четверым руки и сделал приглашающий жест в сторону калитки:
– Прошу в дом!
В доме у Ибрагима было богато. Везде, где только можно, лежали пушистые шерстяные ковры ручной работы, комнаты были обставлены отличной мебелью западного производства, в гостиной стояли огромный телевизор и стереосистема. Везде сновали молодые хорошо одетые юноши и волоокие девушки, видимо выполнявшие роль слуг. Старик провел командиров через весь дом в большую столовую, где уже был накрыт стол.
– Присаживайтесь, поешьте с дороги. Как доехали?
Гости расселись за столом и ополоснули руки ароматной водой, принесенной женщинами. Подождав, пока старик прочитает краткую молитву перед едой, сделали обрядовый мусульманский жест – провели рукой от лба до подбородка, как бы стряхивая с лица всю скверну.
Старик, по обычаю, первым принялся за еду – взял с блюда крупную янтарную виноградину. Остальные последовали его примеру и, немного закусив зеленью и фруктами, набросились на большие ломти жареной баранины, лежащие на блюде в центре стола. Ибрагим только посмеивался, глядя на гостей, уписывающих еду за обе щеки.
– Что, – спросил он, когда первый голод был утолен, – плохо с продовольствием на передовой?
– Не то слово, – ответил за всех Абдулла, – все лето бойцы тушенкой питались, ну иногда тем, что раздобыть удавалось. Солдаты голодные – еще больше чем федералы.
Старик поцокал языком и сокрушенно сказал:
– Да, сейчас положение на фронте не из лучших.
Вахит перестал жевать и положил на тарелку недоеденный кусок мяса.
– Не то слово, уважаемый, скажу прямо: очень плохая ситуация.
Остальные закивали.
– Русские
Старик вздохнул, но промолчал.
– А скоро осень, зеленка пропадет. Что делать будем? Боеприпасов мало осталось.
– Надолго?
– Максимум на три недели. Если еще не получим – придется в горы уходить. Автомат без патронов на войне бесполезнее швабры.
Ибрагим слушал жалобы командиров, задумчиво поглаживая свою пушистую бороду.
– Подствольников не хватает, бензина для бэтээров. Я не говорю уже о том, что солдаты в землянках живут. А когда дожди начнутся, что делать будем?
Наконец старик откашлялся и хлопнул ладонью по столу.
– Ну хватит. Расшумелись, как дети малые. Вы командиры или кто? Нечего жаловаться. Всем сейчас несладко.
Командиры опустили глаза, трудно было предположить, что старейшина хоть в чем-то нуждался.
– Да, представьте себе, и мне несладко, – словно прочитав их мысли, сказал старик. – Думаете, легко добывать оружие, продовольствие и, главное, деньги? Зарплату наемникам пока что вовремя платим. А если бы не они, неизвестно, что бы с нами сегодня было.
Командиры затихли.
Старик сделал знак стоящей в углу девушке, и та поднесла большой кувшин.
– Это молодое виноградное вино. Сам делал.
Азамат покачал головой:
– Мы на время войны обет дали – ни капли спиртного в рот не брать.
– Выпейте. Смотрите, как пахнет. Как сказал Омар Хайям:
Вино запрещено, но есть четыре «но»,
Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино,
При соблюдении этих четырех условий
Всем здравомыслящим вино разрешено.
Давайте выпьем за ваше здоровье, за мое здоровье и за здоровье Акпера.
– Нет! – твердо сказал Азамат. – Не будем мы за его здоровье пить. И вообще пить не будем. Почему Акпер в последнее время денег не дает? Что, интерес к нам потерял?
Старик заволновался.
– У Акпера финансовые трудности. Это временно. Скоро оружия и боеприпасов будет вдоволь. Вы же должны понимать: содержать целую армию не так-то просто. У меня таких, как вы, еще два десятка тысяч. И каждого снабдить надо. Вот уже отрядам, воюющим в районе Ачхой-Мартана, все доставили. Скоро и вам дадут. Надо немного времени.
– Нет, Ибрагим, – в третий раз повторил Азамат, – больше ждать мы не можем. Если через два дня денег не будет, мы начинаем переговоры с федералами.
У старейшины сузились зрачки:
– Ты, Азамат, думаешь, что все так просто решается? Акперу стоит пальцем пошевелить – и тебя не будет. Невелика птица, чтобы тут ультиматумы ставить. Так что уговаривать я не собираюсь. Жди. Вассалам.
Азамат резко поднялся со стула и, не прощаясь, вышел из комнаты. За ним потянулись остальные…