НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи. Книга вторая
Шрифт:
Весь оставшийся вечер Татьяна не разговаривала со мной и ушла ночевать к подругам, заявив перед уходом, что в Москве подаст на развод.
Ночью мне снились мои обычные кошмары. А под утро приснилась Людочка.
– Ну и пусть подает, – успокаивала она, – Тогда мы сможем, наконец, с тобой пожениться. Я же твоя невеста вот уже много лет, – убеждала она.
– Людочка, но ты мне только снишься. Мы никогда не сможем быть вместе, – неуверенно возражал, любуясь моей красавицей-невестой, при этом, ясно осознавая, что сплю.
– Ну и что. Я буду приходить к тебе во сне, и мы вместе будем воспитывать нашу Светланку.
– Людочка, какую Светланку? Твоя сестричка уже взрослая девушка, а моя дочь останется с матерью. И она сделает все, чтобы не допустить никаких встреч с ней.
– Светланка наша дочь, а потому ее оставят тебе, – уверенно сказала Людочка и как всегда медленно растаяла.
– Людочка! Людочка! – громко закричал я и проснулся в слезах.
– Ты что так кричишь? – спросил кто-то невидимый с кровати Тани. Это была ее подруга Нина.
– Нина, а где Таня? – спросил, приходя в себя.
– Спит на моей кровати. Вот пришлось перебираться сюда. Ты, говорит, не опасный… Дура Танька. Забыла, что я опасная.
Я рассмеялся:
– А Боря?
– Что Боря? Он не мой идеал. Ничего у нас не получится, Толик. Он совсем не в моем вкусе.
– Нина, что мне делать?
– Ничего. Перебесится, и помиритесь, – успокоила Нина.
Когда проснулся, Нины уже не было. Вскоре пришел Боря.
– Пошли в пивбар. Отойдем после вчерашнего.
– Разве они работают так рано?
– Да уже полдень. К тому же воскресенье. Должны работать.
Мы поискали Татьяну с Ниной, но их уже нигде не было. Пивбар был полупустым, но свободных столиков не было. Куда бы ни пытались примоститься, нам объявляли, что здесь занято. Мы явно были чужими в этом пивбаре. И когда уже хотели уходить, два молодых парня, переговорив по-литовски, предложили сесть за их столик. Едва сели, у нас тут же приняли заказ.
– Откуда вы? – спросил старший, пододвигая нам по кружке пива.
– Из Москвы, – ответил я, – Спасибо. Нам сейчас принесут, – показал я на пиво.
– Пока принесут, пейте. Потом отдадите. А еще советую, закажите фасоль в горшочках. С пивом пойдет великолепно, – посоветовал он. Так и поступили.
А вскоре уже разговаривали, как старые друзья. Веселили друг друга анекдотами, обсуждали любые вопросы, включая межнациональные.
– Ты на поляка похож, – сообщил парень, – А мы поляков не любим, как и русских. Потому вас никто за свои столики не пустит. Я тоже не люблю, но надо еще и на людей смотреть. А вы ребята нормальные, – пояснил он.
А я припомнил эпизод в первый день нашего пребывания в Каунасе… Мы подошли к газетному киоску. Нас интересовали открытки и путеводитель по городу. Киоскер, пожилой мужчина, едва заслышав русскую речь, отвернулся и стал наводить порядок в своем хозяйстве.
– Можно посмотреть путеводитель? – попросила Татьяна.
– Не понимаю по-русски, – сердито ответил киоскер и снова отвернулся, явно не желая нас обслуживать.
– Шпрэхен зи дойч? – экспромтом подключился я, даже не представляя, что говорить дальше. Ведь немецкий я давным-давно позабыл, изучая английский. «Надо было спросить по-английски», – мелькнула запоздалая мысль.
– О-о-о! Йа-йа! – радостно метнулся к окошечку киоскер, восторженно разглядывая меня. Я же, порывшись в памяти, неожиданно выдал довольно длинную фразу, сохраняя при этом, насколько мог, серьезное выражение:
– Ихь хэтэ гэрн айнэн райзэфюрэр фон Каунас… унд айнэн штатплан.
– Битэ, битэ, – засуетился явно старый прислужник гитлеровцев, демонстрируя товар. А в стекле киоска отражались расплывшиеся от беззвучного смеха лица моего сопровождения. И я понял, что больше ничего не смогу сказать по-немецки, не рассмеявшись. И перешел на ломаный русский:
– Зколко рубли?.. Вас костэт дас? – вспомнил я вопрос.
– Эс ист айн гэшэнк – ответил он понятной фразой, ведь слово «гэшэнк» так часто употребляли мои немецкие друзья из лагеря военнопленных, вручая мне очередной подарок.
– Найн, – гордо возразил я, – Вас костэт дас?
– Гэшэнк, – повторил и он, – Бесплатно, – добавил по-русски. «Неужели догадался?» – подумал я, – «Пора закругляться».
– Филен данк, – поблагодарил за подарок.
– Битэ, – услужливо ответил «бывший» не знаю, кто, но точно бывший. А мое сопровождение уже отошло подальше от киоска и умирало от смеха.
Аналогичный случай произошел с нами в автобусе. Мне передали деньги на билет, что-то сказав по-литовски.
– Передай на билет, – отдал я их Борису, стоявшему передо мной.
– Передайте на билет, – протянул он деньги следующему пассажиру. Тот даже не шевельнулся, – Пожалуйста, – добавил Борис. Снова не сработало.
Пассажир отвернулся к окну.
– Давай сюда, – взял я деньги у Бориса, – Товарищ, передайте по другому маршруту. Впереди не понимают по-русски, – отдал их удивленному пассажиру.
– Вы не поляк? – почему-то спросил он.
– Нет, – ответил ему…
Выпив пива, вернулись в гостиницу. Татьяны с Ниной по-прежнему не было. Они появились лишь после обеда. Что произошло, не знаю, но наши отношения с женой постепенно наладились. Вечером совершили коллективную прогулку по аристократическому району Каунаса. А с утра нас автобусами повезли в Вильнюс. Понравилась резиденция польско-литовских королей – Тракайский замок, который посетили по пути.
Вильнюс осмотрели мимоходом. Обзорная автобусная экскурсия по городу дала лишь слабое о нем представление. Увы, нас уже ждал поезд до Москвы. Во вторник утром мы были дома. С обеда уже вышли на работу. Такое впечатление, что нас не было, по меньшей мере, недели две. Если бы не ссора с женой, можно сказать, отдых удался…