На излете, или В брызгах космической струи
Шрифт:
Дальше ощущение жилого помещения исчезло. Нет. Письменный стол отца, сделанный еще немецкими пленными, на месте, но в каком виде. Около него два немецких стула. И это вся обстановка комнаты.
В большой комнате стоит наш разваленный старенький диван. Года три я спал на этом диване, когда он был совсем новым. А вот и никелированная кровать с панцирной сеткой. Сколько же ей лет? Трудно сказать, но я помню ее еще по лагерю. А над кроватью на стене висит все тот же репродуктор военной поры. Как ни странно, еще работает. Оттуда несется бодренькая музыка.
Я подошел к окошку в маленькой комнате и взглянул
Больше смотреть не на что. Нужен хороший ремонт. Сказал об этом Саньке с Тамарой. Восприняли без энтузиазма. Похоже, эта квартира больше не интересует никого. Странно.
Уже на выходе встретили Моисея Марковича – брата нашего соседа Михаила Марковича Абрамова. Оба брата преподавали математику в автодорожном институте. В мои юные годы Михаил Маркович был палочкой-выручалочкой. Едва возникал дефицит времени, я тут же подключал его к решению задачки, которая не выходила сходу. Выдав задание, уносился к своим моделям или на тренировку, а когда возвращался, готовое решение уже лежало на нашем с отцом письменном столе, и я бежал благодарить профессора. Он лишь смеялся.
– Да ты сам такую задачку в два счета решишь. У тебя математический склад ума. Я-то вижу, – частенько говорил он.
– Михаил Маркович, если бы у меня были эти самые два счета. А то только один. Подумать чуть-чуть – времени не хватает, – оправдывался, как мог.
– Ты прав. В молодости времени всегда не хватает, – грустно вздыхал он.
Я застал его пожилым человеком. Он умер, когда я еще учился в школе. Но, он был первым уважаемым мной ученым человеком, кто сообщил мне о каких-то там способностях. Вторым стал наш математик Яков Яковлевич Корф – “Я в квадрате”, как его называли в школе. Это его своевременное признание спасло меня в период депрессии, которую переживал осенью шестьдесят первого года – в выпускном десятом классе. Именно он вытащил из трясины уныния, в которую погружался все глубже и глубже.
Нет уже и Нины Васильевны – жены Михаила Марковича. То была удивительная женщина, увы, плохая домохозяйка. Ее можно было слушать часами. Ее познания о мире театра и кино были энциклопедическими. Увы, единственными личными достижениями стали дочь Вера и сын Марик. В них она вложила душу и нерастраченную энергию. Конечно же, кое-что перепадало и Михаилу Марковичу.
Моисей Маркович часто навещал семью брата. Особенно, когда Михаил Маркович отошел от дел. Моисей Маркович подхватил эстафету из рук брата – стал профессором, заведующим кафедрой. К нему я обращался гораздо реже – лишь, когда требовалась профессиональная консультация. Но, это уже было в период моей математической подготовки в университете.
Мы вышли в наш дворик. Он вроде бы остался тем же, то есть, очерченным теми же зданиями и сооружениями. Увы, это уже не тот двор нашего детства, который снится. Наш каштан стал еще солидней. Но, величавые гигантские тополя, засыпавшие пухом весь двор, уже лишены своей мощной кроны. Безжалостно кастрированные, они превратились
А собственно двор. Теперь это лишь территория. Нет клумб, нет газонов. Нет столов с лавочками и вечными доминошниками. Все утрамбовано, голо, мертво.
– Азохен вей, Майор, – раздался знакомый голосок бабушки Кукли. Боже мой! Она еще жива! Сколько же ей лет – этой бодренькой старушонке, часто отбиравшей наш мяч, едва он отлетал в сторону ее палисадника? Мне кажется, не меньше ста.
– Азохен вей, бабушка Кукля. Здравствуйте, дядя Майор, – поприветствовал соседку и ее зятя, удивительное имя которого в детстве принял за звание, и долго думал, что тот служит в армии или, скорее всего, в милиции, потому что совсем не ходит в военной форме.
– Толик! – мгновенно узнала она, – Как ты вырос! Ты не уехал в Китай? Как там, в Китае? – забросала своими обычными вопросами.
Почему она решила, что я должен был уехать в Китай, не знаю. Но, всякий раз, когда приходил в увольнение из казармы, или позже приезжал в отпуск, непременно расспрашивала меня о моих делах в Китае. Старость не радость. Я обнял ее и утешил: “В Китае хорошо”. Она радостно закивала головой.
Вечером во время семейного ужина предложил сделать ремонт квартиры своими силами. Опыт ремонтных работ у меня был. Да и время моего вынужденного безделья пройдет не в пустых разговорах о моем будущем “на гражданке”, а в реальной работе с пользой для всех.
А моей маленькой тайной было желание побыть одному в родном доме, где прошли детство и юность и где даже стены хранят память о прошлой жизни – о времени, когда, несмотря ни на что, было так хорошо.
Как ни странно, моя инициатива не нашла поддержки семьи. Даже мама высказалась против ремонта старой квартиры.
– Тут в этой квартире дел столько, что за год не переделаешь. Если хочешь, можешь хоть завтра начинать. Прямо с ванной. Там горячая вода течет. Целый бак натекает за час. Не выльешь вовремя – зальет. То же на кухне. Вот тебе и новая квартира, – тут же озадачила мама. Что ж, завтра и начну.
С утра встал рано, когда все еще спали. Дефект оказался сложным. И я отправился в ЖЭК. К моему удивлению, заявку не приняли, хотя были обязаны. Причина отказа рассмешила – на складе нет именно этой детали. Тут же поступило традиционное предложение – договориться с сантехниками.
Аварийную работу сделают вне очереди? Какое счастье! Меня подвели к мастеру, у которого “случайно оказалась своя деталь”. Да-а-а. Жизнь на гражданке имеет свои особенности, но, похоже, такая же паскудная, как и в армии.
– Трояк за деталь, пятерка за работу. Идет? – определил цену вопроса мастер.
– Идет, – ответил ему, прекрасно понимая, что по заявке эту работу должны сделать немедленно и бесплатно. Но, приключения не кончились. Минут через пять снова подошел мастер.
– Знаешь, мы втроем будем работать, а то я не помню, где у вас горячую воду перекрывать.
– Хоть впятером. Мне, какое дело.
– Как какое? Трояк за деталь, да по пятерке на нос. Идет?
– Хорошо устроились, ребята. За такие деньги я и сам сделаю. А потом вами займусь, козлы вонючие.