На изломе алого
Шрифт:
– Алла, мне нужно уйти. Справишься?
– Думаю, да. Беги, Саш! Все равно через час закрываемся.
– Спасибо!
Сашка взяла свой рюкзак и направилась к выходу. Оказавшись на улице, долго не думала, остановилась в нескольких метрах от компании. Хотела закурить, но в последний момент передумала. Повернулась и нашла Игната взглядом. Он сначала не поверил, посмотрел на нее удивленно, а потом сам подошел, словно магнитом притянуло.
– Привет.
Кто-то из парней присвистнул в спину:
– Черт, Савин, так бы сразу и сказал, что это девчонка из кафе. А то завел песню про свиданки вслепую.
Вероника осторожно буркнула сквозь зубы, повернувшись к уже бывшему однокласснику:
– Поверь, Артемьев, зато она кусается, да еще как. Ты просто ее не знаешь.
У Маршавиной было отвратное настроение, оно упало сразу же, как только в поле зрения появилась Шевцова, и рассказать новым друзьям о Чайке получилось быстро и нелестно, буквально в трех словах. Все самое гадкое, что о Сашке слышала. Девчонки поджали губы, а парни отреагировали странно: дружно рассмеялись.
– Эй, Чайка, мне тут говорят, что ты нашего Игната можешь научить плохому! А меня научишь? Обещаю не сопротивляться!
– И меня! Да я вообще способный! Обучаюсь с лёту!
Под ледяным Сашкиным взглядом Маршавина смешалась и отвернулась, а Игнат побледнел.
– Заткнитесь, придурки! Оба! – оглянувшись, сердито бросил в сторону друзей. И виновато посмотрел на Сашку.
Она не смутилась под столькими взглядами, даже глаза не опустила. Только сказала с легкой горечью в голосе, рассматривая вблизи его лицо:
– Вот так, Савин, теперь и твои друзья знают, чего я стою. Ну, давай, скажи, что тебе все равно и я, может быть, поверю. Только сегодня поверю тебе.
Он не колебался ни секунды, пусть и произнес тихо:
– Мне все равно, – не потому, что боялся ей солгать, а потому, что это касалось только их двоих.
- Почему тебя не было с ними, когда они пришли? – Сашка ждала его весь вечер, и вопрос сам сорвался с губ. Просто испугалась в какой-то момент, что Игнат не придет.
– У меня теперь по субботам репетиции. Хочу создать свою группу. Они все в курсе, потому и не ждали.
– А зачем пришел?
Он не смутился. Ответил честно и неожиданно твердо, глядя в серые глаза:
– Ты знаешь зачем.
Сашка не сразу, но кивнула: знает. Могла бы сказать, что он круглый дурак, что нельзя оглядываться, а нужно смотреть вперед. Что ему еще столько всего интересного предстоит совершить и увидеть в жизни. Что когда-нибудь он ее и не вспомнит, но промолчала. Царапнуло больно при мысли и отпустило: сегодня что-то вело ее, чему не хотела сопротивляться.
Как всегда Сашка не стала юлить, задала вопрос в лоб:
– Савин, скажи: ты бы смог со мной переспать?
Игнат растерялся. Удивленно моргнул, не веря услышанному:
– Что?
– Я могу сказать грубее, но смысл ты понял. Так смог бы? – повторила Сашка.
– Сегодня?
На ее худеньком лице с упрямым подбородком и скулами сложно было разобрать эмоции. И все же декоративная подсветка на фасаде кинотеатра хорошо освещала их и компанию неподалеку, и позволила парню заметить румянец на нежных щеках Альки.
Смог бы он с ней переспать? У Игната от одной мысли пересохло в горле. Но Сашка никогда не играла, никогда. Так неужели говорит серьезно? В реальных мечтах он хотел до нее хотя бы дотронуться, почувствовать в своих руках,
Продолжение истории читайте на портале Литнет.
Продолжение истории читайте на портале Литнет.
За стеной послышалась мужская брань, раздался женский вскрик, и сразу же за ним последовал глухой звук удара. Сашка подняла голову от письменного стола, за которым делала уроки, отложила ручку в сторону и обернулась. Вскрик повторился. И, кажется, упали и разбились настенные часы.
– Ты меня знаешь, Витка… Убью!
– Дима, не надо!
Они всегда кричали и всегда сбегали от него – многочисленные подруги отца. Проклинали и снова покупались на крепкую фигуру и интересную внешность. А значит, и эта сбежит. Недолго задержалась, даже месяца не прошло.
Сашка встала из-за стола и подошла к окну. Протянув худенькую руку, отдернула в сторону старенькую занавеску. Чтобы не слышать крики из отцовской спальни, прикрыла уши ладонями и прижала лоб к холодному стеклу...
Надо же, зима нынче, а снега нет. Все моросит, моросит, словно на календаре не декабрь месяц, а конец октября. Вот и сейчас в свете уличных фонарей мелкая морось сыпала на землю почти отвесно, заставляя прохожих поеживаться в воротники и прятаться под капюшонами. Зима… Сашка выдохнула на стекло и на запотевшем пятнышке пальцем нарисовала снежинку. Вздохнула и приготовилась ждать. Фонарь напротив окна хорошо освещал подъезд, и девочке хотелось увидеть, как она уйдет - та, чей всхлип доносился сейчас уже из прихожей. Уйдет из их жизни, чтобы всего через месяц снова стать свободной. Сашка от всей своей юной души ей завидовала.
К первой снежинке добавилась вторая, а затем пятнышко увеличилось, и на стекле появилась третья – красивая, с кружевной бахромой. Сашка умела рисовать и почему-то этой осенью все ждала и ждала первый снег, как будто с ним в ее жизни обязательно должно было случиться что-то особенное. Настоящее.
К стеклу неожиданно прилипла белая крупинка – крохотная снежинка. Она упала на капли мороси и тут же истаяла. Сашка удивленно моргнула и распахнула глаза. Приложила ладони к стеклу, вглядываясь в вечерние сумерки. Неужели к утру быть снегу?
Во двор въехала легковая машина, а сразу же за ней показался большой и длинный фургон с надписью «Грузоперевозки». Он затарахтел, забухтел двигателем, пробираясь между домами, и вслед за машиной остановился напротив их подъезда. Из обоих автомобилей вышли люди, и минуту назад еще пустой двор неожиданно оживился.
9
Новые жильцы, мелькнула у девочки мысль. Наверняка в двенадцатую квартиру, что на третьем - этажом ниже. Сашка знала, что в квартире уже год, как никто не жил. Соседи говорили, будто новые хозяева приехали с севера. То ли преподаватели, а то ли врачи. Интеллигенция, как выразилась баба Лида – местная сплетница. Когда из фургона стали выносить мебель – красивую и по Сашкиным меркам жутко дорогую, стало даже жалко, что так густо сыплет морось.