Шрифт:
Оставил без печали я вас, мои долины,
тенистые деревья, сады и луговины.
И вот уже к высотам стрелой летит мой конь,
уже со мною рядом трепещет небосклон,
И пропасть подо мною уже лежит, зияя,
где буки вековые шумят не умолкая.
И я стремлюсь все выше, туда, где ветра шквал,
где тучи снеговые на острых пиках скал,
на неприступных
как корабли по морю, плывут под парусами.
По сторонам, и сзади, и прямо предо мной
вздымаются высоты, покрытые травой.
Меж них играет ветер... И конь, узде послушный,
выносит по стремнинам меня в простор воздушный.
И здесь ежеминутно среди крутых вершин
я всюду вижу смену чудеснейших картин:
на севере и юге роскошные пейзажи —
одни другого лучше, один другого краше;
сливаются равнины, лес и долины рек,
гармонию рождая, прекрасную навек.
И вот я на вершине... Здесь мглистый вихрь туманный
рассеялся, оставив один простор желанный.
О чудо! О величье! Там, где парит орел,
поднялся бурь громовых пылающий престол.
На севере я вижу в степях родного края,
сверкающие волны далекого Дуная;
на юге, средь равнины, за дымкой золотой,
о, Витоша, я вижу суровый облик твой.
И там, за снежной Рилой, где в синь уходят тропы,
я вижу, как мерцают суровые Родопы.
Потом, за горы жадно свой устремляя взор,
душою уношусь я через родной простор.
Туда, где ныне ветры печально бродят в поле,
туда, где братья стонут в томительной неволе,
те братья, о которых забыли мир и Бог,
которых ждут повсюду то пытки, то острог.
У Вардара я вижу окопы и темницы,
я вижу, как напрасно страдальческие лица
устремлены так жадно из темноты на свет...
О, братья македонцы, примите мой привет!
Покинув мир, впиваюсь я всей душой в простор.
Гляжу, и мне понятен немой пустыни взор.
Стою и, воскрешая веков минувших дали,
я здесь читаю, словно в какой-нибудь скрижали,
следы переворотов и ясную без слов
немеркнущую славу и дедов и отцов.
И там,
деля свою добычу, орлами сели тучи, —
я вижу изумленно, как свой неся завет,
нисходят души предков на этот грешный свет.
Мой взор воспламененный, мой возбужденный ум
здесь видят рой знакомый всех призраков и дум.
Я вижу, как, смешавшись, заводят хороводы
минувшие эпохи и нынешние годы.
Отважные юнаки и мученики здесь.
Победный клич и стоны в одну сливают песнь.
Здесь Ботев вместе с Крумом и со слепцом Иваца,
с распятым Левским вместе на косогор садятся.
И с русскими орлами здесь Гурко-исполин,
совместно с Самуилом средь доблестных дружин...
Для взора нет преграды. И видит глаз проворный
огромные просторы, лежащие покорно.
И с этих гор высоких, с гигантских этих плит
мечта моя к чему-то великому спешит.
И, как холмы вот эти на оголенном пасте,
душа моя свободна от зависти и страсти.
Забыв о бренном мире, о суете земной,
Стою в немом молчанье, гнев успокоив свой.
И только волки воют — подоблачные орды,
с вершины на вершину неся распев свой гордый.
Я с радостью приветствую венцы так близких мне
Амбарицы, Купены в лазурной глубине.
Увенчанные солнцем, у облаков в объятьях,
богатыри-вершины, вы мне родны, как братья!
И растроганную душу пролив свое сиянье,
вы всколыхнули в сердце тех дней воспоминанье,
когда мы, словно серны, с друзьями молодыми
летали без оглядки над безднами глухими.
Как далеко-далеко счастливое то время.
Но дух мой и сегодня, как буря, сбросив бремя,
стремится вдаль, крылатый, — в небесном океане
играет над тобою, гора моих мечтаний!
Я жадно пью душою простор бескрайный твой,
живительный твой воздух, прохладу и покой,
И от души приветствую я дикую природу,
ее красу и грубость, и вольность, и свободу.
И, как орел крылатый, хозяин дикий твой,
бросаю гордо взор свой я на простор земной.