На красный свет
Шрифт:
— Ну чего реветь? — Титов проводит широкой ладонью по Настиной голове. — Видишь, я уже тут.
— Да… Вы могли сверзиться…
— Не мог. Я водитель первого класса. — Это первый раз Титов что-то сказал о себе. — Лодку привязал? — спрашивает он Колю.
— Накинул цепь на колышек.
7
Они едут по хорошей грейдерной дороге. Здесь уже попадаются машины и телеги.
Титов то и дело сигналит.
«Посторонись! Обхожу! Обгоняю справа!» — Коле кажется, что он слышит, как выговаривает эти слова сигнал титовского мотоцикла.
Глаза Титова за стеклами очков напряжены. Руки лежат на руле как будто легко, но и в них чувствуется напряжение. Коля догадывается, что он едет с недозволенной скоростью.
Переезд. Титов нажимает на газ.
Из будки выходит старик и ленивой походкой приближается к шлагбауму. Идущий впереди «Москвич» притормаживает. Титов обгоняет его справа и подлетает к шлагбауму.
— Придержи. Проскочу, — коротко бросает он старику.
Тот молча кивает головой.
Мотоцикл встряхивает на рельсах.
Теперь они несутся по асфальту шоссе; мелькают по обе стороны сады, перелески, поселки, дачи… То и дело дорожные указатели появляются впереди, то обнадеживающе, то угрожающе, крупными буквами вещая: «Лиски — километров», «Вертово — 4 километра». Сколько до Борисова, Коля не знает и боится спрашивать.
Впереди — доска на щите: «Осторожно! Школа!» Титов сбавляет ход.
Пользуясь этим, Коля кричит в самое ухо Титова:
— Далеко ли?
— Уложимся!
Слово подхватывает ветер скорости. Мелькают по сторонам зеленые посадки. Сейчас они мчатся параллельно линии электрички. Слышно, как там, за деревьями, словно отбиваясь от кого-то короткими, резкими возгласами, проносится поезд. Далеко впереди, в пыльной перспективе, возникает поселок. Мимо! Павильон ожидания автобуса — как резная шкатулка из дерева — мимо! Указатель… Борисово!
Мотоцикл влетает на окраину поселка. Улица неширока. Домишки малы, окружены жидкими палисадниками.
Вдали за поворотом видна станция.
И вдруг раздается Настин крик.
Она кричит таким страшным голосом, что Титов с ходу тормозит.
— Здесь! — кричит Настя и пытается выскочить из коляски.
— Что здесь? Что? — накидываются на нее Титов и Коля.
Видали такую балду? Она не может сказать ни слона, а только молча показывает куда-то вбок!
Титов, кажется, понял. Он соскакивает с седла, открывает калитку в низком заборе… И только тут Коля видит на веревке, протянутой посреди двора, между всяких цветных тряпочек, белый платок с большими красными розами. И теперь Коля ясно вспоминает, что именно он был на голове у тети Дани.
— Ко-олька, отвяжи меня! — ноет Настя, но Коля не слушает ее и следом за Титовым влетает во дворик.
Испуганная девчонка лет десяти стоит посреди него и смотрит во все глаза на милиционера.
— Лиза, Даня где? — огорошивает ее Титов.
— На станцию ушли.
— С Гришей?
— С Гришей.
Титов прыгает в седло, Коля — на заднее сиденье.
Они подкатывают к станции в тот момент, когда пестрая шеренга детишек выстраивается на площади у вокзала. Публика стоит на тротуарах, движение на площади приостановлено. Группа женщин с самого края — это, конечно, провожающие мамы.
В голове шеренги — женщина в белом халате и девушка с пионерским галстуком на шее. Они изо всех сил стараются выровнять шеренгу, но она каждый раз ломается. Здесь одни малыши. Они все такие разноцветные и так быстро перемещаются, что в глазах рябит.
Теперь главной фигурой делается не Коля — он остается у мотоцикла — и даже не Титов. На сцену выступает Настя. Кто ее знает, как она смогла стереть с лица пыль и даже причесать стоявшие дыбом волосы!
Настя смело идет вдоль шеренги в своей желтой кофточке, бойко ступая пухлыми ножками в красных тапочках. Нет, ничего все-таки у него сестренка! Голосок ее звенит колокольчиком:
— Гриша! Здравствуй, Гриша!.. Вот он, Гриша!
Гриша страшно смущен вниманием такой великолепной особы.
— Мама! — кричит он на всякий случай.
С тротуара срывается молодая женщина и подбегает к Грише.
— Вы его мать? — спрашивает Титов и прикладывает ладонь к шлему.
Гришина мама смотрит с изумлением на незнакомого молодого человека в пыльном комбинезоне, из ворота которого торчат милицейские петлицы.
— Отойдемте в сторону! — предлагает он. — А ты ступай к брату. Стерегите мотоцикл, — обращается Титов к Насте.
Но нахалка Настька и не думает. Она, конечно, хочет быть там героиней!
Титов берет ее за плечи и осторожно поворачивает на 180 градусов. Да чего он с ней церемонится? Дать ей раза, и все тут!
Дальнейшее Коля и Настя наблюдают как в телевизоре с выключенным звуком: они стали на сиденье коляски мотоцикла и всё видят издали, но ничего не слышат.
Вот Титов подходит к женщине в белом халате и, вскинув руку к шлему, говорит что-то короткое. Потом нее трое — Гришина мама, Титов и женщина в белом халате — несколько минут разговаривают, и Титов уходит и небольшой домик около станции — это, верно, отделение милиции.
Тем временем пестрая шеренга поплыла на платформу, движение на площади возобновилось, люди с тротуаров хлынули к вокзалу, и в толпе затерялась кучка провожающих мам, в том числе и Гришина.
Прошло довольно много времени. Коля сидел как на угольях, так как Настя вертелась во все стороны и Коля подозревал, что она мечтает сбежать от него. Ему самому ужасно хотелось быть там, в центре событий. Но не бросать же мотоцикл, доверенный ему Титовым!
А время шло. Суета на площади все увеличивалась. Теперь люди просто бегом бежали к станции, подъезжали машины и даже телеги. Стоя в коляске, дети увидали, что к станции подошла электричка. Оркестр заиграл марш из «Веселых ребят». Пестрая шеренга на платформе спуталась, маленьких подсаживали на ступеньки вагона. На платформе целовались, передавали какие-то свертки, группы людей сходились и расходились. Издали казалось, что там под звуки марша идет какое-то веселое представление.
Вагоны дернулись, и все на платформе двинулись за поездом, отчаянно махая руками и платками. Электричка свистнула и скрылась из виду. Умолкла музыка. Опустела платформа. Где же Титов? Не прыгнул ли он в электричку вслед за Гришей? Коля начал беспокоиться. Станционные часы показывали два часа пять минут. «Не уложимся», — мельком подумал Коля; дача, мама, машина, которая должна прийти за ними, — все это казалось так ужасно далеко, словно где-то в другом городе, за тысячи верст.
Со станции медленно выходили люди. Коля не сразу заметил Титова; на этот раз рядом с ним был лейтенант милиции в белом кителе. Он что-то говорил Титову, улыбаясь, Потом оба вскинули руки к головным уборам и обменялись рукопожатиями. И опять что-то стали говорить, так что Коля снова подумал: «Не уложимся!»