На краю пропасти
Шрифт:
— А долго ждать?
— Думаю, минут двадцать, может, полчаса. Когда вода перебирается через гребень, то поднимается очень быстро. А мы сейчас ненамного выше этой точки, поэтому идти за помощью очень рискованно. Здесь только один человек умеет плавать — Эванс, да и от него не много пользы. А к тому времени, когда я его позову и добуду веревку… Нет, это не подходит. Ничего, я тебя вытащу. Ты держишься за ремень?
— Да.
— Ты не поранилась?
— Нет.
— Лайл, почему ты с ним пошла? Это же безумие!
— Я не знала.
— Почему
— А почему ты это делал? Я подумала, что ты меня ненавидишь. Ты хотел этого, потому что знал про Дейла?
— Я точно ничего не знал. Я безумно боялся за тебя.
Странно было разговаривать вот так, под темным, едва различимым небом, не видя лиц друг друга. Странно и легко.
Лайл подумала об этом, а еще о том, что с Рейфом всегда было легко разговаривать.
— Он убил Лидию. Ты об этом знал?
Рейф повторил:
— Не знал, но боялся этого.
— А Сисси! Бедная Сисси!
— Лайл, я ничего не знал. Знать я не мог. Мог только подозревать. Каждый раз можно было найти несколько разных объяснений случившегося. Лидия могла поскользнуться — она совершенно не переносила высоты, у нее кружилась голова. Пелл мог испортить твою машину, и он же мог убить Сисси. Такие вещи случаются. Но когда я нашел ее там…
— Ты ее нашел?
— Я подумал, это ты.
— Но Рейф, ты ее там нашел?
— Да, нашел и подумал, что это ты. Я взял ее за плечи, чтобы перевернуть. Вот как мои отпечатки попали на этот чертов жакет. Лайл, мне показалось, что это ты. — Голос его задрожал и сорвался.
— Ты видел, как она упала?
— Нет, я просто наткнулся на нее. И крика я тоже не слышал — там кричали чайки, и я был далеко. Я просто пытался заставить тебя уехать, а ты спросила меня, ненавижу ли я тебя. Помнишь? Я тогда бродил и зашел довольно далеко. Я не замечал, где я, куда я попал. Вдруг я пришел в себя, услышав какой-то глухой звук. И оказалось, что я стою у Тэйн-Хэда, под утесом, а у моих ног — то, что я с ужасом принял за твое мертвое тело.
После долгого молчания Лайл произнесла:
— И ты никому не сказал.
— Лайл, это страшно потрясло меня. Я вернулся к стене и просидел там полночи. Я был в ужасе не только из-за того, что на секунду подумал, будто это ты. Это был Дейл. Если я мог принять девушку за тебя, то мог и он. Все мысли и страхи, с которыми я боролся, вернулись и сломили меня. Я не знал, что делать. И решил, что буду держать язык за зубами, если только меня не вызовут в суд… То, что я ее нашел, ничего не доказывало. Это не могло помочь Пеллу.
Лайл проговорила тихим, удивленным голосом:
— Дейл сказал мне, что это ты убил Лидию и Сисси. Он сказал, что ты пытаешься убить меня — из-за Тэнфилда. Он сказал…
— И ты ему поверила!
— Я не знаю. Не думаю, что вообще могла поверить хотя бы во что-то.
— Когда ты спустилась к обеду, ты смотрела сквозь меня, как будто меня там не было!
Она еле
— Мне казалось, там была пустота, там не было никого из нас. Как в кошмарном сне.
— Это после того, как он тебе сказал?
— Да. Это меня… — она замолчала, словно подыскивая слово, — ошеломило.
На мгновение голос ее стих. Потом послышался вновь:
— Рейф, что случилось с твоим портсигаром, который я подарила тебе на день рождения?
— Разве ты не знаешь?
— Я — да. Я хотела спросить, знаешь ли ты.
— Дейл взял его тогда, вечером в среду. У него кончились сигареты. Когда они с Алисией собрались уезжать, он увидел мой портсигар на кресле, подобрал и сунул в карман.
— Он знал, что ты это видел?
— О да, знал. Что он сказал тебе об этом?
— Что Алисия нашла его на том утесе, откуда упала Сисси. Сказал, что Алисия искала там свою брошь, а нашла твой портсигар.
Рейф шевельнулся:
— А это очень даже возможно! Я все думал, что ей понадобилось там, наверху, сегодня утром. — Рейф издал удивленный смешок. — Это было всего лишь сегодня утром, а кажется, будто годы прошли. Не думаю, что она вправду уронила брошь. Но Дейл знал, что уронил там мой портсигар, и послал ее его поискать.
Самое странное во всей этой странной истории было то, как спокойно они теперь обсуждали ее. В ней были взрывы страстей и мучительный страх, борьба ненависти, подозрений и сомнений. Вначале — медленное угасание, а потом — жестокая гибель надежды, веры и любви. Были всепоглощающие наплывы эмоций. Но теперь все иссякло. Все прошло, все закончилось. Они говорили без всякого напряжения, без умолчаний. Они не видели лиц друг друга, но каждый отчетливо и ясно понимал мысли собеседника.
После долгого молчания Лайл произнесла:
— А Алисия, она знала?
Ответа не последовало. Но само молчание говорило: ответа на это никогда не будет. Только Алисия могла бы сказать, знала ли она — или догадывалась — о Лидии и о Сисси. Но Алисия никогда об этом не скажет.
Голос Лайл нарушил тишину:
— Вода поднимается.
Глава 46
За время между отливом и заходом солнца вода в провале, отражая солнечный свет, успела впитать часть дневной жары, поэтому до сих пор хранила тепло. Вначале Лайл совсем так не казалось, но теперь, когда свежая, холодная вода закрутилась воронками вокруг ее груди, потом вокруг плеч, сбивая ее с ненадежной опоры, она ощутила это тепло. Одной рукой Лайл цеплялась за ремень, другой — за стену, стараясь удержать равновесие. Новая холодная волна нахлынула, отступила, закрутившись водоворотами, потом вернулась с новой силой, встряхивая, холодя, все выше поднимая Лайл. Одна за другой волны ударялись о ее грудь и отступали, вновь и вновь, маленький прилив в центре большого. И каждая новая волна была холоднее предыдущей.