На краю пропасти
Шрифт:
Он нервно барабанил пальцами по подлокотнику двери и прокручивал в голове старые воспоминания. Злость возрастала, смешивалась с изначальной неприязнью и желанием отомстить за сына Воеводы. Олег, несмотря на опасность, мог и сейчас открыть дверь и продолжить путь во тьме, но военный опыт связывал инстинкты, не давал покинуть автомобиль. То, что случилось тридцать лет назад, в далёком две тысячи втором году, очень долгое время не отпускало Грома, а сейчас, когда воспоминания, словно прорвавшийся поток, хлынули на Олега, прошлое оказалось рядом — протяни руку и дотронешься. Слишком нестерпимым оказалось унижение от салаги-ботана. Слишком. И ведь никто не внял тогда доводам разума, никто не
— Куда ты дел Риту, урод?
— Командир? — оказывается, задремав, Гром задал вопрос Игорю вслух, да так зло, что Кондрат смотрел теперь на Олега расширившимися от удивления глазами. Слабый свет нового дня пробивался сквозь запотевшие стёкла, звериный шум стих, поэтому людей сморил сон. Не желая тратить ни минуты, Гром скомандовал:
— Ну, всё, подъём! Твари рассосались, пора догонять беглецов! Жлоб, ты первый с «Печенегом», расчистишь, если что.
Сеня кое-как выбрался из «Тигра» — габариты амбала не позволили сделать это вместе с оружием. Но животных рядом не оказалось. Следом вышел Лёха Юдин и помог нацепить рюкзак с цинком боезапаса и гибкой лентой подачи, соединяющей цинк и пулемёт. Весила конструкция достаточно много, отчего пользоваться ею мог только Жлоб. Он, как заправский танк, выбрался из кювета на дорогу и обозревал окрестности, пока выгружались остальные.
— Всё! Двигаем! — Гром указал направление, поднявшись по склону. Бойцы осторожно пошли вперёд, а он осмотрелся. В этом месте дорога делала крутой поворот, на отрезке в двести метров изгибаясь, как змея, скользящая с одного холма на другой. Низину заполнил лёгкий туман, клубясь и перемещаясь, словно живое существо. Удивительно, как беглецы смогли повредить колесо «Тигра»? На скорости, на таком невероятном вираже, ночью, одной гранатой? Яр? Неужели чертёнок так хорошо подготовлен?
Что-то мелькнуло в тумане, очертаниями похожее на человека, но… нет! Это не человек! Какое-то странное чёрное создание. Оно на секунду проявилось в молочной дымке тумана, наблюдая, а затем исчезло. Гром поёжился. Что-то жутко стало. И откуда все эти ночные твари взялись в этих краях? Раньше ведь не было. Не иначе из заражённых земель приходят, тоже жить хотят звери, чуют радиацию, смерть. А потому бегут…
— Командир! — бас Жлоба вывел из оцепенения, и, ещё раз глянув в сторону тумана, Олег побежал лёгкой трусцой.
Выйти из леса не составило труда: звери спрятались с приходом дня. Лишь однажды из придорожной канавы выскочило щупальце неведомого монстра, но Зек отрубил его без лишнего шума тесаком, похожим на мачете. А после долго ругался, оттирая нож от жутко воняющей слизи.
К полю, начинающему зарастать молодыми деревцами, и изгибу дороги вышли через два часа. Справа высилась стела с надписью: «Кольчугино», а дальше за низиной, покрытой туманом, на противоположном берегу водохранилища торчали серые дома города. Сокол забрался на стелу и через оптику винтовки осмотрел Кольчугино.
— Движения нет, — рапортовал он сверху.
— Отлично! — Гром подозрительно смотрел на развалины деревенек по сторонам дороги. Старые дома покосились и выглядели покинутыми. Но Олега не оставляло ощущение, что рядом есть люди. — Юдины! Разведайте местность до самой плотины. Что-то мне кажется, что мы тут не одни. Кондрат, готовь динамит и гранаты… так, на всякий случай.
— А они всегда на взводе! — с улыбкой заметил Кондратьев и похлопал по рюкзаку на плече.
Братья вернулись через час. И младший, Алексей, доложил:
— Плотина прорвана, Гром. Не перейти. Но перед ней дорога вбок ведёт, там дальше мост через реку, и здание высокое над туманом видать, а ещё… — он вытянул из кармана маленькую перчатку. — Вот, что мы нашли на той дороге. Но…
— Какая-то проблема? — тут же насторожился Гром.
— Ага, — кивнул Юдин и показал гильзу. — У плотины валялась. Стреляли недавно, возможно, сегодня. Двенадцатый калибр. В «Тигре» не было такого оружия, значит…
— Значит, есть другие, — согласился Олег. — Те, кто эту гильзу оставил. А оставили, видимо, потому, что задержали наших, иначе гильз было бы больше. Сокол! Ищи место на берегу, откуда лучше видно, что на той стороне делается. Прикрываешь! Остальным — рассредоточиться вдоль дороги, идём в сторону моста. Там здание высокое, говоришь?
— Да! Из-за тумана полностью не видно, только пара этажей, как корабль, плывёт…
— Отставить поэзию! Наверняка в этом здании выжившие. Будем отбивать Потёмкина. Добровольно нам его всё равно не отдадут, к гадалке не ходи…
— Так, может, они дальше пошли?
— Тогда бы «встречающие» не стреляли, — ответил Гром Алексею. — Итак, всем всё ясно? Сокол — прикрываешь, остальные со мной. Сеня, ты давишь живую силу. Кондрат, надо будет взорвать пару дверей.
— Как нехер делать!
— Тогда начинаем. Общая задача — разыскать и отбить беглецов.
***
— Иван, слышал, вчера людей каких-то на плотине отловили? — спросил Михаил, начищая помповое ружьё «Байкал МР-133». Их маленькое убежище на крыше здания литейного цеха было оборудовано листами железа, оберегающими от ветра и дождя. В старой ржавой бочке горел костерок, на металлическом штыре был подвешен чайник. Иван Нестеров чистил «рыбу» — новое существо, промыслом которого жители занимались уже лет десять. На то, что рыба не совсем обычная, указывали шесть лап на брюхе, столько же пар глаз и три ряда острых зубов. Откуда сие чудо взялось — история умалчивает, но если в воде эти твари и были очень опасны, то на вкус вполне хороши. Сети выставляли под мостом ниже плотины, и за день в них набивалось до пяти-десяти килограммов этих мутантов.
— Ага-сь, говорят, девки при них были. Вполне плодоносящие.
— Плодоносные, — поправил друг, засыпая в алюминиевую кружку сухую мяту.
— Короче, нормальные, — отмахнулся Иван. — Слышал ещё, Бакин сегодня свадьбу устраивает. С двумя сразу…
— Да не, ты чё! Одну одноглазому Серёге в жены отдаст, ведь самый близкий, как-никак. При дворе…
— Окстись, дурень! Неужто Бакин упустит такую возможность — наследников себе заиметь? — Иван прекратил чистить «рыбу» и совершенно серьёзно уставился на Михаила. — Одна дочь, и та — бесплодная. Не-е-е. Обеих себе загребёт! Вот, не сойти мне с этого места!
— Да и хер с ним! — со вздохом ответил Мишка. — Кстати, о месте… Пора бы и на обход идти. Они ж не одни могли быть… Может, ещё придут?
— Кто придёт? — не понял Иван, удивлённо уставившись на друга.
— Ну, люди ж, дурья твоя башка! Бабы!
— Бабы? Ещё? — встрепенулся Иван, откладывая «рыбу» на металлический лист, служащий противнем. — Я пошёл… Чур, следующая мне в жены достанется!
Мужчина поплотнее запахнул промасленную телогрейку и почти выскочил из хибарки на крышу. Михаил встрепенулся: а он чем хуже? Отставил в сторону дробовик, забыл про закипающий чайник и выскочил следом, схватив с деревянного ящика, стоящего у стены, половинку бинокля.