На краю пропасти
Шрифт:
— Что стоишь, Жлоб! — крикнул Олег, перезаряжая пистолет. — Мочи его!
Монстр скинул с клешни мёртвого старика и первым бросился на врага. Жлоб стоял ближе и принял на себя удар — отскочил и толкнул промахнувшуюся тварь в стену. Гром даже ощутил вибрацию, с которой чудовище врезалось в бетонный монолит. Сеня добавил «с ноги», добивая ошеломлённого мутанта. Ещё и ещё, казалось, что чудовище больше не встанет. Но оно внезапно оттолкнулось конечностями и переместилось вдоль стены, подальше от Жлоба. Быстро поднялось и, слегка шатаясь, шагнуло навстречу мужчине. И вновь две убойных машины сошлись, колошматя друг друга с чудовищной силой.
Гром подхватил за шкирку Ветрова и подтолкнул
— Давай! Показывай, где автомобиль! — и уже Жлобу: — Сеня, задержи его здесь как можно дольше!
Жлоб, хоть и получивший уже несколько серьёзных ран, как дисциплинированный боец не мог ослушаться, да и гордость, и репутация громилы не позволяли просто так сдаться. Чудовище хотело проскочить мимо, но Сеня сгрёб его в охапку мощным захватом и повалил на пол, не обращая внимания на частые удары сильных конечностей. Придавил, зажал и стал в ответ бить тварь.
Пока Гром отдавал приказ, то упустил из вида учёного, а когда вылетел в коридор, не было времени разыскивать его в лабиринтах бункера. Наверное, хозяин лаборатории побежал к выходу — ну какой идиот захочет остаться наедине с подобной тварью? Отбросив раздумья, Олег сам устремился к выходу. Несколько поворотов, пара гермодверей — и он выскочил в тамбур, где и остановился в недоумении. Входная дверь оказалась закрыта. Мужчина с остервенением подёргал за штурвал — бесполезно, рукоятка не срабатывала, когда вмешивалось механическое управление. Кто-то дал ей команду затвориться, и теперь выход на волю запечатан.
— Слышь, ты, учёный! Открой дверь! — заорал Гром. — Клянусь, тогда я прострелю твою пустую башку, и ты сдохнешь мгновенно не мучаясь!
Но ответа не последовало, только где-то в глубине бункера слышались звуки борьбы, причём, судя по гортанному хрипу человека, схватка завершалась явно не в пользу Жлоба.
Олег затравленно осмотрелся. Если у Жлоба не получилось сдержать тварь, то Грому явно не поздоровится. Столь удивительная силища не могла появиться естественным путём — этому монстру кто-то помог стать таким. Предательские мурашки побежали по телу мужчины. Он и представить себе не мог, что после Большого Трындеца всё ещё способен ощущать страх. А ужас расползался, растекался внутри, под кожей, ядовитой смолой, которая сковывала движения, заставляла тупо стоять на месте, подготавливая жертву к неминуемой гибели.
Не без усилия переборов столбняк, Гром скользнул в единственное доступное помещение — чёрный проём, спокойный сейчас, будто звери, населяющие его, учуяв запах новой твари, затаились.
Холодный пот липкой, мерзкой рукой гладил спину, застилал глаза. Содрогаясь от адреналина, выброшенного в кровь, Гром в полной темноте отступал, иногда натыкаясь на металлические клетки. Кто-то шумно дышал рядом, то сипло с хрипотцой, то быстро и судорожно, словно уставший пёс. А вонь, что присутствовала в помещении, не шла ни в какое сравнение с запахом кроличьих клеток в Юрьеве. Что тут происходит? Кто эти… неизвестные вокруг? Куда он вообще попал? Ужас медленно охватывал члены, тормозил движения, пульсирующей болью врывался в голову. Гром поднял дрожащей рукой пистолет и, уткнувшись спиной в холодную стену, приготовился к последней битве.
Единственный источник света — вход, откуда тот падал и тут же рассеивался, — загородил силуэт. Та чёрная тварь уничтожила Жлоба и пришла за ним. Гром замер, как и неестественное, чуждое этому миру животное на пороге. Противники оценивали шансы, а монстр ещё и оглядывал невидимое глазам человека помещение и готовился к другой битве. Наконец, Митяй шагнул внутрь, а тяжёлая дверь рухнула в пазы, погрузив помещение в полнейшую темноту и оставив человека наедине с тварью. Или… сколько их здесь было? Только теперь Гром понял, в какой заднице оказался.
Неожиданно раздался скрип динамиков, потом кто-то прокашлялся, а затем голос Ветрова произнёс:
— Эй, мужик! Ты еще с нами? Я считаю, ты должен знать… Я очень и очень не люблю, когда мне угрожают. Мне и моей семье, а те дебилы, что тут гостили до тебя, совсем не уважают чужого гостеприимства!.. — некоторое время слышалось лишь шипение с лёгким потрескиванием — шумом эфира, а потом раздался какой-то совсем невменяемый голос, будто говоривший наелся таблеток или обкурился. — Хочешь, я познакомлю тебя со своей семьёй? И это будет последняя крупная вечеринка, — вокруг защёлкали электронные замки, отпирая клетки с «живностью».
Гром совсем вжался в стену, понимая, что неведомый лабораторный зверинец выпущен. Что же делать? Как выжить? Звуки в темноте расслоились и усилились. Твари рычали друг на друга, шипели и рявкали. Их перебранка превращалась в гвалт. А сквозь него прогремел голос учёного:
— Наслаждайтесь, дорогие мои, последний раз. Дочка, прости меня, — короткая пауза, а потом… усиленный громкоговорителями звук выстрела, перешедший в свист микрофона.
Учёный убил себя, навсегда запаковав всех тварей и его, Грома, внутри этого помещения, и даже если б мужчине удалось каким-то невероятным образом выжить, то герметичная тяжёлая дверь, открывавшаяся только снаружи, не выпустила бы его на волю.
«Это конец», — как молния, мелькнула последняя мысль, и Гром бросился вперёд, паля из пистолета. Яркие вспышки выстрелов выхватывали из темноты ужасные исковерканные морды чудовищ. Они не должны существовать, но они есть — как свидетельство людской глупости, как акт вандализма над человеческим телом, как стремление модифицировать то, что менять вправе только природа. Куда бы люди ни запустили свои руки, они роются там, теребят и копаются до тех пор, пока все не перепутают и совсем не испортят. Даже собственное тело не выглядит для них идеальным, что говорить о чужих? Последняя обойма, а боль от ран уже сводит с ума, тело не повинуется. Ствол раскалился от множественных выстрелов. Осталось чуть-чуть. Надолго патронов не хватит — поможет нож, вот только… спасёт ли? Может, последнюю пулю — себе?
Что-то мощное схватило Олега за горло, приподняло над полом, перекрыло ток воздуха в лёгкие. Вот она. Та тварь, что завалила медведя — Жлоба! Из последних сил Гром направил пистолет в пустоту, туда, где, по ощущениям, должно было находиться тело твари, и выпалил. Раз, другой, третий… Освещённое выстрелами чёрное, чужеродное лицо лишь скалилось от боли, пока пули проникали в тело монстра, не причиняя видимого вреда, а нечеловеческая сила твари позволяла ей держать голову прямо и бесчувственными чёрными глазами вглядываться в жертву. Гром не вытерпел, направил ствол себе в голову. Последняя вспышка — и чудовище ещё несколько секунд повертело в темноте мёртвое тело, разглядывая. А потом отбросило жалкого человечка в сторону и повернулось, собираясь прыгнуть в самую гущу схватки всевозможных уродцев Ветрова. Но вдруг упало на колени — Гром последними выстрелами всерьёз повредил что-то внутри Митяя. Жизнь, как вода сквозь пальцы, уходила из тела. Монстр попробовал ползти, но смог лишь вытянуть вперёд ужасающую клешню и так и застыл, вглядываясь во тьму открытыми глазами. А вокруг продолжалась кровожадная вакханалия: освобождённые чудовища, почуяв кровь, обезумели, рвали и убивали себе подобных, себя… Ещё долго продолжалось это безумство, пока наконец не стихло.