На краю времени, на пороге мира
Шрифт:
– Что вы собираетесь делать с магистром, ваше величество? – только и спросил лорд Тэр.
Квентис махнул рукой. Что ему магистр? Сидит себе в каменном мешке, и пусть сидит. Вреда от него никакого, пользы – тоже…
– Я прикажу его казнить, – обронил он, – позже… Ну, иди, иди, лорд Тэр. Я хочу остаться один.
А поразмыслить и вправду было над чем. На западе, от Кайэрских топей, неторопливо вгрызались вглубь Империи кочевники. И – подумать только! Ведь даже людьми их трудно назвать, полу-животные в шкурах… Но полки, которые Квентис отрядил навести порядок, отступали, умываясь кровью. А генералы усердно строчили
Север же, на первый взгляд, успокоился. После сообщений о том, что крепости в Дэйлороне разрушены, ни одной новости не достигло слуха внимательного лорда Тэра. Министр отправил на север гонцов, но они пока что как в воду канули; прилетел только один почтовый голубь, да и то – без письма. Подозрительный и пессимистично настроенный Шеном Тэр истолковал это весьма оригинально: «гонцы погибли, голубь по случайности уцелел и вернулся», и тем самым окончательно испортил Квентису настроение.
В голове верткой рыбкой сновала мысль о том, что нужно что-то предпринимать. Но что?!! Магистр Закрытого города, которого и пытке-то подвергнуть не получилось, вяло ожидал очищения. То есть, конца всем ныне живущим. Последовать его примеру, подкатить глаза и ждать, когда сбудется чей-то горячечный бред, названный пророчеством? Ну, уж нет. Квенитс вовсе не собирался отправляться к Хаттару. Более того, он собирался жить еще долго, не меньше, чем уже прожил.
Он мог бы отправить подкрепление на запад, а заодно собрать армию и вести ее на север; но в самом Алларене осталась только личная гвардия Императора, чтобы собрать полки, сперва нужно было отрядить гонца в Кверт и Талипо… В общем, нескладно все получалось. И совсем не так, как должно было быть у настоящего, непобедимого владыки.
Квентис вдруг поймал себя на том, что расхаживает по кабинету, заложив руки за спину, и невольно улыбнулся: точно так же делал его отец, когда размышлял о будущем империи. Но тогда… Похоже, тогда все было гораздо проще.
Он выглянул в окно, поморщился при виде снежного дракона, что уже который день кувыркался среди облаков над Аллареном. Вот вам еще вопрос – что забыла здесь эта громадная тварь?
«Я должен решить, что делать», – раздражение в душе нарастало, – «что предпринять? Тьфу, да и что я еще могу сделать, кроме как собирать войско?!!»
Квентис в два широких шага пересек кабинет, резко распахнул дверь. Застывшие, словно изваяния, молодые гвардейцы вскинули алебарды, салютуя.
– Во славу Империи!
– Интара ко мне, – процедил Квентис, – немедленно.
И лишь удивленно моргнул, когда ведун шмыгнул навстречу из-за угла, словно давно там поджидал возможности говорить с владыкой.
– Здесь, я здесь, мой повелитель, – забормотал старик, низко кланяясь, – гонца не казнят за дурные вести… Соблаговоли выслушать!
Квентис молча кивнул и вернулся в кабинет; Интар, взлохмаченный и взъерошенный, зашаркал следом, не забыв тщательно притворить дверь.
– Говори, что там у тебя, – буркнул император, – надеюсь, что-нибудь полезное.
Челюсть Интара мелко затряслась. И, почти шепотом, ведун изрек:
– Они идут, мой повелитель…
Квентис приподнял бровь. Старик сорвался на истеричный вопль.
– Нелюдь, орда нелюди идет на Алларен! С севера!
Лишившись, видимо, последней способности здраво рассуждать, ведун вдруг подскочил к императору; его пальцы – обветренные, костлявые, вцепились в рукав квентисова камзола. Выпученные бесцветные глаза, подернутые красными жилками, оказались совсем близко.
– Чуял я великую волшбу на рассвете, – захрипел Интар, – нелюдь идет! Спасаться надо, владыка…
Квентис отшвырнул ведуна, и тот грохнулся на колени. Не зная, то ли сразу рубить голову за столь вопиющее непочтение, то ли просто прогнать вон, как безумца, император сухо поинтересовался:
– Ты в своем ли уме, Интар?!!
Старческие плечи поникли под жестким камзолом. И ведун, очень тихо и спокойно, сказал:
– Раньше мне надо было сказать об этом, мой повелитель, да ты с лордом Тэром занят был. Когда взошло солнце, я услышал эхо творимого заклинания… треснувшего, разрушившегося заклинания, повернувшегося не так… оно было столь ужасным, эхо заклинания, что я дерзнул воспользоваться теми вещами, что унес из Закрытого города. И я увидел… мой повелитель… треснуло пространство, как будто его кто разорвал извне, и текла в прореху река, темная нелюдь, и раскрылся выход… Недалече, мой владыка, от Алларена. Скоро… Скоро они будут здесь, и ничто не удержит орду!
Квентис никогда не считал себя трусом, но от шелестящего голоса Интара неприятный холодок скользнул по коже. И – откуда-то снова повеяло гнилью, болотами…
– Что ты несешь? – он хотел, чтобы это прозвучало громко и властно, но получилось сдавленное шипение, – что это тебе примерещилось?
Ведун, глядя на Квентиса снизу вверх, скорбно ответил:
– Если бы у меня было столько жизней, сколько слов в сказанной мною правде, то я бы, не раздумывая, отдал бы их моему повелителю. Орда действительно идет на Алларен и, боюсь, этой осады город не выдержит. Моему императору следует покинуть город вместе со свитой.
Квентис поежился. Нет, все-таки было что-то в голосе Интара, что заставляло отринуть все сомнения. И поверить. Но, во имя Хаттара, как же так? Как это могло случиться?!!
– У тебя есть какие-нибудь доказательства?
Интар встрепенулся. Поднялся, кряхтя, на ноги, и принялся рыться в одном из своих объемных кошелей, которые таскал за собой повсюду, привязывая к кушаку под камзолом.
– Если мой повелитель изволит подняться в смотровую башню, то я могу предложить… – на свет явился неведомый предмет, состоящий из двух толстых деревянных трубок, соединенных вместе, – предложить воспользоваться магической вещью, найденной мною в башне.
Квентис подозрительно покосился на творение магов.
– И что умеет эта штука?
– Дальний взор, – не колеблясь, ответствовал Интар, – нужно поднести это к глазам и смотреть сквозь трубки.
– Хорошо, будь по-твоему. Но если я ничего не увижу – честное слово, Интар… прогоню взашей.
Ведун затряс седыми лохмами.
– Да я бы и рад, мой повелитель, если бы ты ничего не увидел. Что моя жизнь супротив жизни владыки? Пылинка…
– Молчи, Интар… Лучше молчи.
А про себя подумал, что давно пора было избавиться от ведуна, который стал слишком часто забывать свое место. Взять, хотя бы, отраву, которую подмешивал отпрыску Геллера против воли Императора.